деле, тогда он быстрее получит весь долг. На самом деле, сумма долга была совсем не велика для предпринимателя его масштаба. Джереми с благодарностью принял отсрочку.
А теперь, глядя на Оливию, он испытывает то же вожделение, что и четыре года назад, только смешанное с ненавистью и презрением, которые не остыли с того дня, когда он увидал ее в объятиях молодого человека.
— Я знаю, что ты не трогал машину, — пожала плечами Оливия. — Но она очень капризная и сырости не любит. А из-за твоего опоздания мне пришлось ехать на ней в дождь, и я боялась пропустить твой приезд, и из-за этого оставила машину на улице...
— Стоп! — Марко поднял руки вверх, сдаваясь. Уяснить логику событий — как его опоздание связано с тем, что машина не заводится, он не мог. — Ты мне лучше скажи — у тебя что, та самая древняя машина, на которой ездил твой отец? Да ее еще тогда надо было в металлолом сдать.
— Знаешь ли, не все вокруг миллионеры, ты не замечал? — язвительно поддела его Оливия. — А машина отлично служит, надо было только поставить ее в гараж.
— А так отлично служит, я понял, — кивнул Марко.
Оливия заметила искорки юмора в его глазах и сама улыбнулась:
— В сухую погоду.
Марко принял решение:
— Тогда поедем на моей. Не хватает, чтобы твой драндулет заглох по дороге.
Сказать, что Блэки удивилась, увидев, как из-за угла выплывает огромный черный лимузин, значит, ничего не сказать. А когда она увидела, что из машины выходит мистер Ферреро и открывает перед ней дверь, она так и лишилась дара речи. Оливия свернулась клубочком на переднем сиденье и ждала, потому что Марко сказал, что незачем мокнуть им обоим. Она с изумлением наблюдала, как Марко, поддерживая Блэки под локоток, провожает ее к задней дверце.
— Вот радость-то, Оливия, вот новость! — воскликнула Блэки, усаживаясь сзади. — Я сначала глазам своим не поверила! Но ведь я всегда надеялась, что мистер Ферреро в один прекрасный день вернется.
Какая радость? Что за новость? О чем это она?
Оливия открыла, было, рот, но Марко не дал ей и слова вставить!
— Ну как же, Блэки! Я и так отсутствовал слишком долго! И просто истосковался по вашим кулинарным шедеврам!
Оливия еще больше вытаращила глаза. А Блэки вдруг протянула руку и потрепала Марко по спине, приговаривая:
— Ах, мистер Ферреро, какой же вы душка!
Чем окончательно добила Оливию.
Но когда они добрались до дома, стало только хуже.
— Мне придется как-то объяснить Блэки... — начала было Оливия.
Но никто ее не слушал.
— Там в холодильнике бутылка шампанского, — провозгласил Марко. — Блэки, в такой день вы обязательно должны с нами отпраздновать.
Блэки расплылась в улыбке — чистый сироп, подумала Оливия.
— Вообще-то я не пью, — лицемерно потупилась Блэки, — но в такой день и за вас, мистер Ферреро...
— Не за меня, а за нас, милая Блэки, — столь же сладко улыбаясь, поправил Марко.
— Так, минуточку, — решительно вмешалась Оливия. — Прежде всего, объясните, откуда в холодильнике шампанское.
С дьявольской улыбкой Марко приобнял ее за плечи.
— Шампанское я привез с собой, дорогая, и положил его в холодильник, когда ты была в душе после...
— Понятно, — прервала его Оливия.
Что он, не понимает, что Блэки нельзя говорить такие вещи?! Она не поймет, она воспитана в строгих правилах!
Он улыбнулся и сжал ее плечо.
— Дорогая, но разве Блэки не заслужила того, чтобы первой узнать добрую новость. Блэки, мы с Оливией решили пожениться!
5
— Как ты себя чувствуешь? — заботливо наклонился к ней Марко. — Мне даже в голову не могло прийти, что ты боишься летать.
Отчаянно вжимаясь спиной в кресло, вцепившись в подлокотники так, словно от этого зависела ее жизнь, Оливия повернула голову и посмотрела на него.
Ничто его не берет! Такой же свежий и красивый, как обычно. Сегодня он надел легкий полотняный костюм песочного цвета и белую свежую рубашку. Костюм появился вчера из багажника его автомашины вместе с чемоданчиком, набитым кучей полезных вещей. Оливия ни на секунду не поверила, что он возит в машине все это барахло на всякий непредвиденный случай. Нет, он точно знал, что останется, по крайней мере, на ночь. Мерзавец.
Нельзя сказать, что именно сейчас это особенно злило или волновало Оливию. Слишком уж ей было плохо. Надо отдать должное Марко, он созвал всех стюардесс, велел срочно принести воды, таблеток, запасное одеяло и зачем-то свежие газеты — вот до чего беспокоился. Не дожидаясь выполнения поручений, вскочил и принес воду сам.
Оливия с трудом сделала несколько глотков — горло ее от страха сдавили спазмы. Ей стало чуть полегче, по крайней мере, она смогла выдавить из себя:
— Это была не моя идея — лететь в Испанию. Я об этом не просила.
Она закрыла глаза — чувствовала, что ей сейчас опять станет плохо.
— Открой рот и выпей вот это, — приказал Марко, и она почувствовала, как его пальцы коснулись ее губ.
? Что это? — капризно сморщилась Оливия.
— Пилюли от морской болезни. Проглоти, и тебе сразу же станет лучше, поверь, — приговаривал Марко, поглаживая ее по спине. — Выпей и полежи, тошнота скоро пройдет.
Она послушно открыла рот и почувствовала, как он положил таблетки ей на язык.
— Вот и умница, а теперь глотни воды.
Дрожащими руками, расплескивая воду, она поднесла стакан к губам, сделала несколько глотков, а потом откинулась бессильно на спинку кресла. Ее знобило. Ей было страшно. Марко отдал стакан стюардессе, а потом снова наклонился над ней.
— Ну как, лучше тебе? — заботливо спросил он.
— Да не сказала бы, — слабо улыбнулась она и с чувством добавила: — Как же я ненавижу самолеты!
— Но почему ты мне не сказала? — покачал головой Марко. — Я бы заранее позаботился о пилюлях.
Он настойчиво оторвал ее руку от подлокотника и сжал ее между горячих ладоней.
— Можно подумать, меня кто-то спрашивал, — пожала плечами Оливия.
Она язвительно скривила губы. Можно подумать, что морская болезнь — самая главная из ее проблем! Если бы... Самая главная ее проблема — этот мужчина, который сидит рядом и нежно поглаживает ее руку и перебирает пальцы.
Нет ничего удивительного в том, что ей стало плохо после вчерашних волнений и после бессонной ночи. Она еле ноги таскала еще до того, как они поднялись на борт этой мерзкой летучей посудины.
