будут смотреть их, пока они не сотрутся. Но к тому времени, когда они сотрутся, с них успеют снять еще пару сотен копий.
– Да поняла я, козел, поняла! – распушилась Лерочка.
Если майор, что сидел за столом в двенадцатом кабинете, был Коростылев, то образ его вполне вписывался в тот голос, что я слышал несколькими часами ранее. Тонкие губы, острый подбородок, выпуклый лоб. Типичный портрет спиногрыза, всегда доводящего начатое до конца. Когда он повернул голову, я понял, что ему решительно фиолетово, кто чья жена. Это плохо. Когда обыкновенный дознаватель считает себя необыкновенным, это плохо. Не могу объяснить почему, но чувствую.
– А вы, кстати, не те двое, которых недостает до полного списка участников перестрелки?
– Послушай, майор, – сказала вдруг Лера голосом, которого из ее уст я еще не слышал, – тебе квартиру надо?
– Квартиру? – Коростылев поморгал.
– Да, квартиру. В центре. Правда, фонд вторичный.
– В центре?
– Тебе не обязательно повторять все, что я говорю. Хватит бумагу портить. Там у тебя эти сидят, как их…
– Антоныч и Гера, – подсказал Гриша.
– Да, – сказала Лера, вынимая телефон из сумочки. – Гера. С Антонычем. Так их выпустить надо. Мы со знакомой сидели в ресторане, а те козлы… В общем, эти не стреляли, это те стреляли.
Майор Коростылев, пытаясь усвоить полученную информацию, стал смотреть куда-то мимо нас, на стену, украшенную портретом президента Медведева.
– А эти мальчики – эти двое, и те двое, что у вас, кричали тем, плохим: «Нельзя стрелять, это нехорошо». В общем, вы не тех арестовали.
Майор пришел в себя. Думаю, что, если бы я вот так же сидел за столом и был погружен в работу, а ко мне вдруг зашли незнакомые сексапильные женщины и начали рассказывать такую историю, я бы тоже подрастерялся. Но так же быстро, как и Коростылев, очухался.
– Правда? – спросил он голосом, вводящим меня в печаль. – А можно узнать, зачем плохие мальчики стреляли в хороших?
– Они такие подонки, – вмешалась брюнетка. – Они хотели нас изнасиловать.
– Кто? – запутался майор. – Эти двое?
– Нет, другие двое.
– Те, что в камере?
– Нет, тех, что вы упустили.
– Изнасиловать?
– Точно.
– А вы не дали?
– А мы не дали.
– Говорят, среди тех двоих насильников была одна женщина?
– Сейчас женщины такие, что… Лесбиянки озверели.
– И тогда они стали стрелять в хороших мальчиков?
– Ну да.
– И где они хотели вас изнасиловать? В ресторане?
– Зачем в ресторане? – заговорила Лера. – Они прямо сказали: «Значит, так. Расплачивайтесь. И собирайтесь. Сейчас мы вас повезем насиловать за город».
– Они прямо хором так сказали? – уточнил майор.
– Зачем хором? – спросила брюнетка. – Первый сказал: «Значит, так, расплачивайтесь», а вторая: «И собирайтесь, сейчас мы вас повезем насиловать за город». Вы что, считать не умеете?
– У одного был пистолет, – добавила Лера.
– У них у всех были пистолеты, – брюнетка надула губы. – Кошмар…
– Не то слово.
– А вы невинных в тюрьме мучите, – добавила брюнетка.
Я как скворец едва успевал вертеть головой.
– Вы, вообще, кто такие? – самозабвенно поинтересовался майор, отодвигая писанину и откидываясь на спинку стула.
– Вы что, тупой? Вам же сказали: я – жена Скорина, начальника управления мэрии по выморочному имуществу. Ваша очередь получать квартиру. А вы невинных в тюрьме мучите.
– Простите, что вмешиваюсь в эту содержательную беседу… – вкрадчиво заговорил я. – Но ресторанная прислуга ведь что-то вам уже пояснила?..
– И что? – Коростылев поморгал.
– А если пояснила, тогда чего вы от нас-то хотите? Ну, пришли в ресторан какие-то придурки, ну, постреляли. Так мы-то здесь при чем? Нам вообще домой пора. Мы не местные.
Майор бросил ручку на стол.
– Так, быть может, мы прекратим это расследование? Мы даже не свидетели. Нас вообще в том ресторане не было.
Коростылев запрокинул назад голову и посмотрел на нас как-то странно – осторожно.
– В центре, – напомнила Лера.
– Так был пистолет или нет? – спросил он, переведя взгляд на меня, как из всех наиболее, по его мнению, умного.
Я его не подвел:
– Какой пистолет?
– Ну, вы же были в ресторане «Такеши»?
– Я не знаю никакого Такеши.
– Мне вас нужно опросить, – сказал майор. – Присаживайтесь. Там видно будет.
– У вас жена есть? – спросила Лера.
– А что? – Коростылев чуть не подпрыгнул, из чего я заключил, что ходок он еще тот.
– Нет, я к тому, что если жена, то метров квадратных должно быть больше.
– Есть. И двое детей.
– О, – открыла рот брюнетка, – так это трехкомнатная!
– Кто первый? – поинтересовался майор, и в этом предложении нам самим выбирать, кто будет расписываться в протоколе первым, я увидел добрый знак. Он вынул из лотка несколько бланков и нашел на столе ручку.
Через полтора часа мы вчетвером и Лера с брюнеткой вышли на улицу. Антоныч и Гера щурились на свету, как котята.
– Славик?..
Я спохватился и подошел к Лере. Вынул из кармана диск и привлек ее к себе. Опустив руку чуть ниже талии, я прижал девушку к себе и впечатал ей в уста поцелуй с такой страстью, на которую только был способен.
– Ой, – сказала она, дрожа ресницами. – А можно еще и не здесь?..
– У меня же есть твой телефон? – напомнил я.
Для меня этот короткий диалог означает, что мы никогда больше не увидимся. Она тоже это понимает, но спрашивает:
– Ты завтра позвонишь?
– Конечно. После трех.
Она догадывается, что ей только что отказали, но идет к машине так, словно уже ожидает завтра. Странные мы все. Машет мне рукой из окна «жука» и облизывает губы, словно уничтожая последнюю память о нашей встрече.
Жаль Оскара Петерсона. Делать нечего, вернусь, скачаю из файлообменной сети. Нет, ну, должна же у меня быть какая-то гарантия, что Лерочке и ее подружке не взбредет в голову изменить показания? Так оно как-то спокойнее.
