Интервенция

2-й моряк. Я видел немцев только мертвыми.

1-й моряк. Нет, нельзя отрицать, будем справедливы. Например – глинтвейн.

2-й моряк. Все, что я знаю немецкого, – это трупы.

1-й моряк. Берется красное подешевле. Половинка лимона. Немного гвоздики. Все на огонь. И получается…

За соседним столом Бродский и Санька.

Бродский (морякам, приподнимая шляпу). Вы забыли мускатный орех.

1-й моряк. Мускатного ореха сантимов на пять. Мерси! Я вижу знатока немецких нравов?

Бродский. Но главным образом французских. Я жил в Париже восемь лет.

1-й моряк. Мой приятель из деревни, но я парижанин.

Бродский (учтиво). За Париж!

Все пьют.

1-й моряк (с видом человека, умеющего ценить любезность). За Одессу!

Все собираются пить.

Бродский. Подождите. С вашего разрешения изменим этот тост так: за освобождение Одессы.

2-й моряк. От кого?

Бродский. От ига интервентов. Я имею в виду не вас. Повыше. На капитанском мостике. Еще выше…

1-й моряк. Я был шофер. Теперь я моряк. Это одно и то же. Куда нам прикажут, туда мы и идем.

Бродский. А если бы вы задумались…

2-й моряк. Я не хочу думать. Чтобы все понять, надо иметь на плечах сто голов, а не один несчастный набалдашник.

1-й моряк. Он из деревни. Он грубоват. Он простой батрак.

Санька. Вы из деревни? Мы здесь, в России, отняли всю землю у помещиков…

2-й моряк. Поёшь…

Санька…и роздали ее беднякам и батракам.

2-й моряк. Побожись.

Санька. Бога нет.

Бродский. Ей-богу!

2-й моряк. Мы тебя не знаем. Откуда ты?

Бродский. Я знаю Европу. Я жил там. Я знаю Россию. Я русский. Дети мои, всюду одно и то же: богатый вскарабкался на бедняка и ездит на нем верхом.

1-й моряк. Это, положим, верно, приятель. А? Что верно, то верно.

2-й моряк. Продолжай, русский, продолжай.

Бродский. Я знаю жизнь, дети мои. Я много повидал. Берут славных французских, английских или американских ребят – рабочих, батраков, набивают ими судно и посылают в далекую Россию. Зачем? Зачем, я вас спрашиваю? Сидеть в кафе и распивать вино под звуки мандолин? Нет. Убивать! Громить! Резать! Вешать! Кого? Таких же славных ребят, русских рабочих и батраков, за то, что они скинули наконец с себя этого проклятого всадника, который сидел у них на плечах… Спасибо вам, братья, за дружескую услугу! Пьем за ваше здоровье, обманутые братья!

1-й моряк. Ну, меня, я думаю, не так легко одурачить.

Санька. А тысяча девятьсот четырнадцатый год?

Бродский. Да, тысяча девятьсот четырнадцатый год?

1-й моряк (задумчиво). Да… тысяча девятьсот четырнадцатый год…

2-й моряк. Продолжай, русский, продолжай

Продолжают тихо разговаривать.

Столик – господа петербургской наружности, дама,

белый офицер.

На улице раздается стрельба.

2-й господин (даме). Не волнуйтесь. Это налетчики грабят прохожих. Или, напротив, волнуйтесь: это вас украшает.

1-й господ и н. Вот союзники уже два месяца в Одессе. Но где же Москва?

2-й господин. Франк падает. Я больше не занимаюсь франками. Я занимаюсь только долларами.

Белый офицер. Терпение, господа, терпение. Нужно понимать в тактике. Союзники повторяют свой знаменитый маневр на Марне. Через две недели мы будем в Москве.