CREDITUM XXIV
Город оказался точно таким, как он его себе представлял. Жалкое сборище лачуг, палаток и временных бараков, будто ракушки лодочное дно облепившие десяток более монументальных построек прошлого. Виднелись и новые объекты, такие, как зал городских собраний или крытый базар. Но в целом Тайга производила впечатление цыганского табора, только-только разбившего очередную стоянку.
Любой город – большая деревня, даже Анклав. Со своими простыми деревенскими амбициями, законами и надеждами. Отличаются только масштабы и жестокость тех, кто стоит у руля. Причем наиболее ярко это проявляется или в огромных, или в крохотных образованиях.
Тайга исключением не была. Пыжилась, из кожи вон лезла, чтобы показать, что стремится к развитию, но выходило не очень убедительно. Большинству местных, наверное, так не казалось, иначе бы не стекались со всей северо-западной Сибири десятки и сотни приключенцев.
Но Вебер считал иначе, успев повидать и Новосибирск в пике развития, и знаменитую небоскребную Москву. Поэтому скепсис не могли извести ни многочисленные антенны-тарелки с клеймами «Наукома» и «СиКорпа», ни стационарный армейский наноскоп, замаскированный на входе в город, ни достойный сигнал доступа в сеть, ни ветряные мельницы и самодельные солнечные накопители.
Его заметили сразу, только вошел в городок, да и скрываться смысла не было. Плечистые малые в одинаковых армейских куртках провожали взглядами, отчитывались начальству, заносили его лицо в базы данных «балалаек» и проверяли по совпадениям. Он не обращал внимания. Быстро сориентировавшись в скудном десятке тайгинских улиц, двинулся к ближайшей закусочной. Сначала поесть, затем отдохнуть с дороги и только потом выйти на контакт с Колокольчиком – план был именно таков. В том, что Тайга имеет хорошее покрытие связью, он уже убедился.
В кафе, носящем громкое название «Дунган», но к национальной пище не имеющем никакого отношения, Илья занял самую удобную позицию. Спиной к стене, недалеко от дверей. «Смерч» и рюкзак положил рядом на пол, пистолетную кобуру еще заранее предусмотрительно перевесил на бок под руку. Посетителей было немного, а присутствующие быстро сменялись, заглотив пайку и убежав по делам, что также устраивало Вебера.
Он демонстративно дождался официанта, не спеша подходить к стойке. Заказал самое дорогое, что было в условном меню. Жрачка оказалась поганой, из субпродуктов самого низкого качества. Но сейчас было не до капризов, и Вебер неспешно и старательно съел всё до последней крошки. Расплатился, потягивая жидкий чай, и тут-то всё и началось.
Наверное, думал он чуть позже, стоило уйти, не дожидаясь чая, но раз уж так вышло…
Вебер считал себя верным семьянином. Убежденным, не помышлявшим об измене даже в ярком водовороте Анклава, где можно всё. Искренне любил жену и дочь, вспоминая о них значительно чаще, чем это делают мужчины его возраста. Но когда в «Дунган» неуверенно вошла светловолосая девушка, одетая в меховой самошитый полушубок, сердце Ильи предательски дрогнуло. Пусть всего на секунду, но он дал-таки слабину, уставившись на лицо девчонки с бездумным восхищением.
Оно, впрочем, быстро прошло, Вебер умел брать себя в руки. Прошло, сменившись недоумением, что такая красавица может делать в царстве беспринципных ублюдков. Да еще и с таким видом, будто впервые за семнадцать лет выбралась из дому погулять. Хлопала глазищами, как выпущенный в волю ручной зверек, сразу давая понять, что к чему. Только мишени на спине не хватало…
Вебер хорошо видел, как загорелись глаза хозяина закусочной, стоило девчонке достать деньги. Ох и дуреха. И всё же было в красавице что-то такое, от чего Илью посетила не только жалость или тоска. Что-то такое, ради чего стоит сокрушать зло в любых его проявлениях. Сокрушать вообще всё, что выбрало другую сторону баррикад.
Отвернувшись, он принялся изучать двух мужичков без возраста, вошедших в «Дунган» следом за метелкой. Скользкие типы, пришли не просто так, но девка даже и не пыталась заметить угрозу.
Уселась в дальнем углу, оставшись, как на ладони. Уже через несколько минут перед ней нарисовался толстяк из администраторской кабинки. Начал что-то шептать, доверительно наклоняясь вперед. Та слушала, иногда что-то спрашивала, но Вебер видел, кому принадлежат вожжи разговора.
А затем в столовую вошел усатый мужчина, и Илья предпочел отвернуться. Хозяин, сразу заметно. Может быть, закусочной. Может быть, вожак местного криминала. А может быть, и отец города, таких хорошо видно, особенно если и не скрывают. Пышет властью, как печка жаром. За усатым неприметно впорхнул поднебесник со старомодной косичкой, обмотанной вокруг шеи. Длинный и жилистый, как морской канат, при массивных «дыроделах» на бедрах. Глаз затянут бельмом, что выглядит весьма зловеще…
Появление парочки заставило угрей у стойки мгновенно испариться, причем задней дверью. Исчез со стула и толстяк, также молча и стремительно. Наблюдая, как представительный мужчина останавливается возле столика метелки, Вебер размышлял, насколько успел примелькаться сам.
Заказчик велел идти в Тайгу неспроста. Люди его уровня вообще ничего спроста не делают. Значит, тут Вебер в относительной безопасности. Но вот не стоит ли самому пойти на поклон к местным авторитетам, чтобы не возникло лишних и опасных вопросов? Он чувствовал на себе изучающий взгляд китайца, достоверно зная, что сейчас его еще раз в деталях пишут на «балалайку».
Илья прислушался. Усатый говорил негромко, но кое-что долетало и до его стола. Убедившись, что его подозрения верны, Вебер уткнулся в чашку чая. Красивая дуреха ловила каждое слово, жадно и зачарованно. Пошла птица в силок, сразу видно. Ну ничего. Месяц-другой в Тайге, и от деревенской простоты не останется и намека. Притрется, хоть придется и поистрепаться.
Усатый не был многословен или навязчив. Вежлив, обходителен, обращался к девчонке на «вы». Ну откровенный душка. Илья равнодушно обернулся к вооруженному поднебеснику, притаившемуся в тени у двери, почти за его плечом. Хищный ублюдок, глазами так и буравит. Хотя куда он в точности смотрит – не разберешь их, этих узкоглазых.
Вышел усатый быстро, но чинно, и Вебер знал, что тот выбрал в забегаловке сразу две мишени, где второй является он сам. Наверное, после гостиницы необходимо почтить местного «верхолаза» визитом, засвидетельствовав мирные намеренья. Везде свои правила, но такие похожие – в Анклаве регистрация в СБА, тут короткая беседа с посадником.
Мужчина с морщинистым лицом и красивыми черными усами вышел, за ним хвостом увязался телохранитель. А затем Вебер подумал, что мишень на спине девчонки так никуда и не делась. Двое тощих в куртках с капюшонами тут же вернулись в «Дунган». Похожие на гиен, которые приближаются к падали после того, как лев уже отобедал. Рисковые малые, если решились на такой смелый шаг после того, что видели.
Воровато оглядываясь, тут же оказались у стола метелки, еще не пришедшей в себя. Один, с опухшей губой, сразу сел за стол, придвигая к себе нетронутый стакан компота. Второй остался стоять, взглядом раздевая девчонку. Вебер вздохнул, посматривая на дверь. Если девка не совсем дура, сейчас же побежит за мужиком в костюме. Оказалось, полная дура…
Что-то бормотала, затравленно глядя то на одного, то на другого. Мотала головой так, что волосы из- под цветастого платка разметались, сделав ее еще более привлекательной. Вещмешок схватила, прижала к груди.
Губастый расхохотался, второй плотоядно улыбнулся. Укусив добычу, шакалы вернулись к стойке, но теперь встали лицом к залу, не спуская с девчонки глаз. Ждали, что будет делать.
Илья залпом допил остывший чай, застегивая куртку. Он от всей души желал девице удачи, чтобы выбралась с меньшими потерями… И опешил, когда зеленоглазая вдруг оказалась прямо возле его столика. Ловчие дернулись следом, но нетерпеливо застыли, озадаченно хмурясь. Вебер знал, какое впечатление производит на подобный контингент, а потому не удивился реакции.
Встал, намереваясь подхватить рюкзак, но девчонка не просто двинулась к выходу – подошла именно к нему.
– Здравствуйте, – негромко сказала она вибрирующим низким голосом.
Илья не ответил, поднимая ношу и бросая за плечо. Но метелка, казалось, ничуть не смутилась тем, что ее игнорируют.
– Пожалуйста, помогите мне…
– Прости, подруга, это не мое дело, – пробормотал он, разозленный сам на себя.
