Словно радость, мне брезжил иной
Некий свет, не бросающий тени.
Образ Родины виделся мне,
Погруженной в литые сугробы,
Из которых уже по весне
Ей не встать, словно Лазарь из гроба.
Но нужны ль воскрешенья на срок?
Не от мира сего наше царство!
Пусть ступает она за порог,
Где ни времени нет, ни пространства.
Что гордыни пустая тщета! –
Гром победный смешон и натужен
Пред раскрытым объятьем креста
Возле храма, что нами разрушен.
Пусть мы снова отстроим его.
Покаянья надевши вериги,
Зачеркнуть не дано ничего
Из того, что записано в Книге.
И кого упрекать нам сейчас
Пред обрядом с могилой венчальным,
Коли тайна, что мучила нас,
Нам открыта была изначально.
Но казалась нам слишком бедна,
Чтоб в нее мы сумели поверить.
И ломились мы в стену спьяна
Возле настежь распахнутой двери.
Не жалея пустого труда,
Словно в крепость, проход пробивали,
Чтобы силой ворваться туда,
Где с Любовию нас ожидали.
4
Жизнь без смерти была бы пуста.
Ты ведь знала, душа, это – что же
Нам родимой земли нищета
Ее славы былой не дороже?
В зябкой дрожи сырого куста,
В глухомани травы придорожной
Нам ничем не лгала красота.
Это мы ее видели ложно.
Это нас увлекла суета.
Что ж теперь, весь свой опыт итожа,
Стала вдруг ты при виде креста
На себя самою не похожа?
Это здесь мы распяли Христа!
Что же там испугать тебя может?
1990
***
Б. Романову
Один в одинокой стране,
В толпе молчаливой за пивом,
В похмельном сгорая огне,
Себя ощутил я счастливым.
Я юность увидел свою,
Она мне опять улыбалась,
Как прежде, в далеком краю,
В тот миг, как со мной расставалась.
И весел вдруг сделался я,
И легкость почувствовал в теле,
И кружки щербатой края,
Как жидкое пламя, горели.
Плечо мне сжимала судьба,
Угрюмо дыша перегаром.
Но было не жаль мне себя
И сил, что растратил задаром.
Мне было не жалко ничуть
Друзей, что сгорели на вдохе,
Трепещущий высветив путь
Под сводами нашей эпохи.
Мне было не жалко почти,
Хоть жалость я чувствовал тоже,
Подруг, что пытались спасти
Меня от меня самого же.
Мне было не жалко страны,
В которой мы все поголовно,
Порою без всякой вины,
