вам встать.
Девушка посмотрела на своего кавалера и неожиданно залилась слезами, жалобно подвывая и хлюпая носом. Иван совершенно растерялся:
— Вставайте скорее, нельзя лежать на земле, это вредно для здоровья, можно простудиться!
— Вы так добры ко мне, — прорыдала индианка, неуклюже поднимаясь. — Я никогда раньше не встречала такого мужчину, обычно все только подшучивали надо мной. Ведь я такая, такая...
Амира снова захлюпала носом. Ах, что Может быть страшнее для мужчины, чем женские слезы! Птенчикову стало не по себе. Рация хранила упорное молчание. Иван нерешительно погладил девушку по могучему плечу:
— Не нужно плакать, — мягко заговорил он. — Внешняя красота — не главное. Важно, что у человека внутри. У вас, Амира, тонкая душа, и я уверен, что любой мужчина будет счастлив стать вашим... стать рядом с вами... я имею в виду стать счастлив рядом с вами... — Он утер пот со лба.
Варвара, наблюдая эту душераздирающую сцену из кустов, пришла в восторг:
— Вот, смотри и учись, — прошипела она Егору в ухо. — Таким должен быть настоящий мужчина. Какое великодушие, какая сила слова! Тебе до учителя еще расти и расти.
— Да, — вздохнул Егор. — Камасутра отдыхает.
Амира, размазав остатки слез по щекам, с обожанием воззрилась на Ивана и неожиданно предложила:
— А хотите, я сделаю вам массаж?
— Нет! — взвизгнул Птенчиков, выпадая из образа. — На это я пойти не могу!
— Но почему? — искренне удивилась девушка. — Здесь осталась еще одна скамеечка. Ложитесь, я вас разомну.
Живо представив, чем это процедура может закончиться, Иван попятился.
— Не хотите массаж, я могу станцевать. — Амира принялась угрожающе колыхаться, постепенно приближаясь к кавалеру.
— Держитесь, Иван Иванович! — заволновался Егор. — Судя по всему, девушка решила, что настала пора поразить вас своими умениями. В программе обольщения помимо привычных нам искусств предусмотрено царапанье и нажатие ногтями... Думаю, не стоит больше тянуть время, переходите сразу к делу.
— К какому еще делу? За кого ты меня принимаешь? — возмутился Птенчиков.
— Но ведь мы договаривались, что вы убедите Амиру познакомить вас с ее матерью, — растерялся Егор.
— Ах вот ты о чем, — смутился учитель и обернулся к девушке: — Вы здорово танцуете. Уверен, в области массажа вы так же преуспели...
— Значит, вы все-таки согласны, чтобы я вас помассировала?
— Нет! — Иван выставил вперед руки, останавливая готовую схватить его в охапку девицу. — Предлагаю сначала усладить наши сердца задушевной беседой. Расскажите мне, к примеру, о своей почтенной матушке...
— Ой, вы уже хотите посвататься? — простодушно обрадовалась Амира.
Иван невнятно замычал.
— Сегодня, когда солнце достигнет зенита, приходите к воротам храма. Я буду там и отведу вас к Матери, она у меня чудесная! — Девушка так сжала на прощанье руку Ивана, что у того потемнело в глазах.
— Победа! — заорал наушник.
Как только индианка скрылась из виду, из кустов выбрались довольные Егор с Варварой.
— Иван Иванович, это было потрясающе, — зачастила Сыроежкина, но Иван сухо оборвал ее излияния:
— Это было отвратительно. Никогда себе не прощу. Бедная девушка, я разбередил ее сердце напрасными надеждами!
— Но ведь для пользы дела, — растерянно пробормотал Егор.
Иван махнул рукой и направился к дому Бахадура. Но не успели друзья сделать и десяти шагов, как перед ними, словно из-под земли, выросли три крепких индуса.
— Странствующие мудрецы? — глухо спросил один.
«Будут бить», — почему-то понял Иван и с вызовом произнес:
— Ну. Дальше что?
— Слухи о вашей мудрости проникли в наш храм. Велено явиться.
— Куда явиться?
— Следуйте за нами, — вместо ответа приказал один из мужиков.
— Извините, а как называется ваш храм? — вежливо поинтересовалась Варя.
— Храм богини любви Каа-мы.
— Вот с этого и надо было начинать, — обрадовался Егор. — Ведите, мы готовы.
Компания двинулась в путь. Один из бритоголовых шагал впереди, двое — сзади, что сильно смахивало на конвой.
— Надо же, как удачно, — не унимался Гвидонов. — Небось Бахадур распустил по всей округе слух о нашей мудрости и теперь мы попадем в храм безо всяких усилий! Думаю, Ивану Ивановичу уже не обязательно знакомиться с родителями невесты, а то ведь наш учитель, как честный человек, и впрямь надумает жениться.
— Уймись, Егор, — не выдержал Птенчиков. — Без тебя тошно.
— Не нравится мне такая своевременность, — задумчиво протянула Варя. — Уж больно подозрительно.
— Да брось ты, Сыроежка, тоску нагонять, — отмахнулся Егор. — Мы хотели попасть в храм Каа-мы — и мы туда идем, чего ж еще тебе надо?
Вопрос повис в воздухе, потому что в этот момент тяжелые створки ворот распахнулись и друзья увидели величественный храм, вырубленный в скале. Судя по всему, экскурсия в культурной программе не значилась — друзей быстро провели мимо главного входа и втолкнули в узкую дверь.
— Ждите, за вами придут, — велел один из провожатых, и дверь с грохотом захлопнулась.
— Да уж, гостеприимство не из числа добродетелей, почитаемых в этом храме, — констатировала Варя и попыталась открыть дверь изнутри. Та была надежно заперта. — Кажется, из гостей мы превратились в пленников.
Пригорюнившись, «странствующие мудрецы» Уселись за стол, являющийся единственным украшением комнаты. Было душно, горящий факел почти не давал света, и тени друзей дрожали на стенах, будто страшась участи, ожидающей их хозяев. Из-за отсутствия окон снаружи не проникал ни один звук, Поэтому скрип открывшейся внезапно двери больно резанул по натянутым нервам. На пороге снова полился один из конвоиров:
— Почтенных гостей просят проявить терпение. Через некоторое время вас смогут принять, а чтобы скрасить ожидание, передают вот это. — Бритоголовый поставил на стол кувшин с каким-то напитком, поднос с фруктами и незаметно удалился.
— Давно бы так, — потер руки Егор. — А то я уж решил, что нас ждет смерть от жажды.
Он ловко наполнил жидкостью бронзовые бокалы и провозгласил:
— За успех!
Друзья соединили бокалы. Напиток был прохладным и слегка терпким на вкус. Почувствовав легкое головокружение, Гвидонов посмотрел на Варю и увидел, что она неожиданно разжала пальцы, и ее бокал начал медленно, как в кино, падать на пол. Это было последним, что сумел запомнить Егор.
ГЛАВА 10
Сонька была весьма довольна собой: интуиция ее не подвела, и сейчас, припав к крошечному потайному оконцу, она наблюдала за теми, кого меньше всего надеялась когда-либо увидеть. Гвидонов держался дольше других. Когда Сыроежкина бессильно уронила голову на стол, он попытался вскочить и броситься ей на помощь, но лишь неловко сполз со стула и грохнулся на пол, неуклюже поджав под себя ноги. Подождав с минуту для верности, Сонька покинула свой тайный наблюдательный пункт, прошла узким,
