— Мистер Таппок, — в отчаянии сказал мистер Солтер, — давайте обсудим это утром.
— Утром я редко бываю в форме, — с сомнением произнес дядя Теодор. — А вот после ужина могу говорить сколько угодно.
— Поезжайте в Лондон. Обратитесь к художественному редактору.
— Да, — сказал дядя Теодор, — я так и сделаю. Но мне не хотелось бы его шокировать. Сначала я хочу знать ваше мнение.
Мозг мистера Солтера заволокло туманом, через который время от времени прорывались отдельные слова: «Меблированные комнаты Виллиса… „Киска“ Грешем… У „Романо“… верите ли, пятнадцать тысяч фунтов…» Затем наступила тишина.
Когда мистер Солтер, озябший, одеревеневший, полностью одетый, за исключением башмаков, проснулся, свеча уже не горела. В окно тускло светил осенний рассвет, и Присцилла Таппок, в брюках для верховой езды, рылась в шкафу в поисках потерянного галстука.
4
Ответственного редактора «Свиста» трудно было разжалобить.
— Солтер, старина, — сказал он чуть ли не с уважением, — вы ужасно выглядите.
— Да, — сказал мистер Солтер, с трудом опускаясь в кресло, — так оно и есть.
— Он что, из этих без просыпу пьющих сквайров?
— Нет. Там совсем другое.
— Вы договорились с Таппоком?
— И да и нет. А вы?
— И да и нет. Он подписал.
— Мой тоже. Но на банкет не приедет…
— Своего я услал в Антарктику. Он сказал, что ему как можно скорее надо уехать за границу. Кажется, его преследует какая-то женщина.
— А мой Таппок, — сказал мистер Солтер, — боится потерять уважение своей старой няни.
— Женщины!! — сказал ответственный редактор.
Они думали об одном и том же.
— Что мы скажем лорду Копперу?
Они отправились к секретарю по внешним сношениям, но это не добавило им радости.
— Лорду Копперу очень понравилась его речь, — сказал секретарь. — Он ее репетирует весь день.
— Может, вы ее немного перепишете? — спросил ответственный редактор. — «Верный зову долга даже в час триумфа… сегодня дома, завтра на чужбине… вот стул, который предназначался… настоящий журналист всегда в пути…» — но его голос дрожал.
— Нет, — сказал секретарь, — лорд Коппер намерен произнести совсем другую речь. Вот послушайте…
Из-за тяжелой ореховой двери доносились унылые, гулкие звуки, будто по булыжной мостовой катили бочку.
— Он учит ее наизусть, — сказал секретарь.
Оба редактора печально побрели назад.
— Я проработал в «Мегалополитан» пятнадцать лет, — сказал мистер Солтер, — у меня семья.
— Но вы по крайней мере сможете заняться чем-нибудь еще, — сказал ответственный редактор, — вы получили образование. Я же могу быть только редактором в «Свисте».
— Это вы виноваты в том, что Таппок попал к нам. Он печатался в другом отделе.
— А вы послали его в Эсмаилию.
— Я хотел его уволить. Вы сделали из него героя. Вы сделали из него мартышку. Это вы напечатали статью, которая так его расстроила.
— Вы посоветовали лорду Копперу посвятить его в рыцарский сан.
— А вы посоветовали ему устроить банкет.
— Мы оба виноваты, — сказал ответственный редактор. — Но ведь будет глупо, если уволят нас обоих? Давайте бросим жребий, кому взять на себя вину.
Монета взлетела в воздух, упала и закатилась под стол. Мистер Солтер ползал в поисках ее по полу, когда к ним заглянул художественный редактор.
— Кто-нибудь из вас знает старикана по имени Таппок? — спросил он. — Не могу от него отделаться. Битых три часа сидит у меня в комнате и рассказывает грязные истории. Говорит, его прислали вы, Солтер.
ГЛАВА III
1
Лорд Коппер давал банкеты часто. Сказать, что никому они не доставляли столько удовольствия, сколько ему, было бы мало, ибо никому больше они удовольствия не доставляли вообще, а лорд Коппер их обожал. Для него банкеты были идеалом праздничного веселья. Как и всему, что соответствовало вкусам лорда Коппера, им была свойственна некоторая гигантомания: они были слишком большими и слишком долгими. Давались они в тех ресторанах, которые существуют исключительно для такого рода событий, в обстановке, напоминавшей лорду Копперу его отвратительный загородный дом в Ист-Финчли. Подававшаяся в изобилии еда была очень плохой и очень дорогой. Гости являлись на эти банкеты только потому, что так распорядился лорд Коппер. Они не хотели видеть друг друга. Их не радовали события, которые он праздновал. Они шли туда либо потому, что это было их работой, либо потому, что хотели бесплатно поужинать. Служащие «Мегалополитан» работали, таким образом, сверхурочно без дополнительной оплаты и даже платили штраф, ибо как еще можно назвать затраты на вечерние туалеты, такси и опоздание на последний поезд домой? Кроме того, лорд Коппер считал, что рабы других хозяев вечером должны принадлежать ему. Он покупал их паштетом из гусиной печенки, консоме, бифштексами, уткой и сливами «мельба», а затем, когда сигары находили тайное пристанище в карманах, а коньячные рюмки наполнялись ужасной коричневой жидкостью, за бутылку которой лорд Коппер платил два фунта, наступал его звездный час, когда он вставал и говорил сколько хотел и о чем хотел, не боясь, что кто-то его прервет или вставит хотя бы слово.
Часто поводом для банкетов служили действия самого лорда Коппера — перестановка в совете директоров, слияние дочерних компаний или выпуск новых акций. Иногда же по правую руку от лорда Коппера сидел почетный гость — какая-нибудь злая и спесивая знаменитость, обязанная своей славой «Свисту». Именно на этом месте и сидел в тот вечер в половине девятого мистер Теодор Таппок, подоткнув фалды фрака и расстелив на коленях салфетку. Он не был похож ни на кого из предыдущих или последующих почетных гостей лорда Коппера, потому что явно был намерен повеселиться.
— По-моему, я здесь никогда раньше не был, — начал он.
— Разумеется, — сказал лорд Коппер. — Это лучший ресторан такого рода.
— В последние годы, — миролюбиво продолжил дядя Теодор, — открылось столько новых заведений! А старые закрываются… Новые времена, что поделаешь.
— Да, — холодно отозвался лорд Коппер.
Он не привык к подобного рода беседам с молодыми репортерами, даже с самыми
