владениях епископа и наоборот, раздел по картам все-таки привел к конфликту, известному в истории как Аутинское восстание. Впрочем, латвийский исследователь Гинтс Скутанс считает, что никакого восстания латгалов на самом деле не было, так мы можно говорить только о спорах при проведении границ, которые были урегулированы без вооруженных столкновений[61]. Из хроники Генриха мы узнаем, что в 1212 году случились следующие события:
.. .Возникла великая распря о полях и ульях между вен-денскими братьями-рыцарями и лэттами из Аутинэ, бывшими тогда в уделе епископа. Братья-рыцари обидели некоторых лэттов, и жалоба их дошла до епископа. И восстал господин епископ, вместе с достопочтенным господином Филиппом, епископом рацебурсгским, и созвал братьев-рыцарей с ливами и лэттами на суд, чтобы умирить спор и возвратить их к прежнему согласию. И спорили там, обмениваясь речами, два дня, но ни к какому мирному соглашению не могли прийти.
Собственно распря возникла из-за того, что часть полей и пасек епископских латгалов в Аутине оказалась во владениях ордена. И им предложили сделать так, как было указано в документах, выполнять на этих полях повинности в пользу ордена меченосцев, в противном случае прав на эти земли теряются. Похоже, латгалов это не устроило. Гинтс Скутанс считает, что латгалы отказались служить двум господам, и поэтому орден конфисковал все поля, ульи и другую собственность латгалов, находившиеся в его владениях. Далее хроника сообщает о том, что латгалы и ливы ушли рассерженными и составили заговор против крестоносцев:
Тогда ливы из Саттэзелэ, собравшись в своем замке, послали за советом к жителям Леневардена, Голъма, Торейды и ко всем ливам и лэттам. И согласились с ними все и стали укреплять все свои замки, чтобы после сбора урожая сразу укрыться там. И стали эти переговоры известны Даниилу из Леневардена, в то время замещавшему там судью. И послал он и взял всех старейшин ливов той области, знавших о злых замыслах, и бросил их в тюрьму, а замок их сжег. Точно так же и рижане, узнав о злейших намерениях жителей Гольма, послали к ним и разрушили верхушку их каменного замка, построенного первым их епископом Мейнардом. Послав и в Торейду, велели в тишине ночи сжечь их замок, чтобы, собравшись там, они не затеяли более грозную войну против рижан. Так, когда замки были сожжены, рухнули замыслы вероломных.
Как видим, дальнейшие события рассказывают о волнениях среди ливов, по замкам которых крестоносцы нанесли упреждающий удар по их замкам. Ливы из Сатезеле, рядом с замком которых меченосцы построили свой Зегевальден, поняли, что ждать помощи неоткуда, и сами напали на меченосцев. Несколько дней шел ожесточенный бой у Зегевальдена. К месту сражения подтягивались новые отряды ливов. Одновременно они отправили послов в Ригу к епископу с жалобами на меченосцев, которые отняли у них поля и деньги. Епископ сам прибыл в Турайду для разрешения конфликта. Ливы были настроены решительно. В полном вооружении они ждали исхода переговоров за рекой. Когда епископ потребовал в закрепление договора сыновей ливов в заложники, они не согласились. Епископ отбыл в Ригу, послав к ним снова делегацию в составе Филиппа Рацебургского, настоятеля Иоанна, брата епископа Теодориха, ливского князя Каупо и «множества других». В этом множестве других находился и автор хроники, священник и переводчик Генрих Латвийский (Henricus de Lettis). Во время переговоров кто-то принес ложную весть о том, что меченосцы уже разоряют округу, и это едва не стоило посланникам епископа жизни. Указано, что Генрих воспрепятствовал захвату епископа Рацебургского ливами. Переговоры закончились с тем же результатом. Заложников ливы не дали.
Епископ Альберт собрал объединенное войско из рижан, пилигримов и меченосцев, которое осадило замок Дабрела. В замке находились восставшие ливы «и притом ливы не только братьев-рыцарей, но и епископские с другого берега Койвы, у которых князем и старейшиной был Везикэ». Кроме ливов, там находился латгальский князь Руссин со своими людьми. Осада замка длилась несколько дней. Крестоносцы использовали метательные машин, рыли подкопы, строили осадную башню. После упорных боев ливы сдались. Генрих написал в хронике:
С тех пор ливы из замка Дабрела, как и обещали, ежегодно платят десятину, и хранит их доныне Господь от всякого нападения язычников или русских. Ливы же епископа, вследствие его снисхождения, а их большого благочестия, до сих пор платили установленную меру, вместо десятины.
Во всем этом кровопролитном конфликте упоминаются только ливы. Из латгальских князей только один Руссин встал на сторону восставших. Сами же аутинские латгалы не участвовали в вооруженных столкновениях. Они отправили своих посланцев в Ригу с жалобой епископу на самоуправство братьев из Вендена. Конфликт был разрешен в судебном порядке:
И выбрали посредников, и вынесен был приговор, что лэтты, дав присягу, могут получить обратно во владение свои ульи, а братья-рыцари, присягнув, получат поля, но за оскорбление должны вознаградить лэттов достаточной суммой денег.
Меченосцы предоставили замок Кукенойс целиком епископу, а сами вместо третьей части Кукенойса, снова получили во владение Аутине.
Завоевательные походы не прекращались, и епископ, так как и меченосцы продолжали слать жалобы друг на друга в Рим. Меченосцы были недовольны тем, что епископ не разрешал ордену строить церковь в Гольме и не отводил ордену третью часть города Риги. 10 октября 1213 года Иннокентий III даже повелел аббату монастыря Динамюнде Бернарду осудить Альберта, если тот будет упорствовать в нарушении условий договора с меченосцами. На следующий день папа отправил новое послание, в котором осудил действия епископа Альберта, который отнял у некоторых из новообращенных их собственность в Риге и обложил их невыносимыми поборами. Поэтому тому же аббату монастыря св. Николая Бернарду он поручил удержать «почтенного брата нашего Рижского епископа» (venerabilis frater noster Rigensis episcopus) от несправедливостей в отношении этих людей и братьев воинства Христова.
Епископ Альберт в долгу не оставался. В Рим отправилась жалоба на притеснения, чинимые орденом меченосцев в отношении вновь обращенных христиан. На это папа Иннокентий III присылает предупреждение (датируется 1214— 1215 гг.) и меченосцам: Ne affligatis, qui de novo sint conversi (He притесняйте тех, кто вновь обратился в веру).
На этом раздел территории не остановился. С началом завоевания Эстонии епископ и меченосцы часто действовали совместно, но споры о границах между этими двумя государственными образованиями в Ливонии продолжались, и стороны не раз еще обращались к римской курии как к мировому судье.
Бертольд фон Венден
Когда уже вся Ливония и Лэтигаллия были окрещены, старейшины лэттов, Руссин из замка Сотеклэ, Варидот из Аутинэ, Талибальд из Беверина, а также Бертольд, брат-рыцарь из Вендена, послали гонцов к эстам в Унгавнию требовать удовлетворения за все понесенные ими обиды.
Генрих Латвийский, «Хроника Ливонии»
Имя Бертольда из Вендена вошло в историю Ливонии как имя энергичного и хищного завоевателя, который фактически руководил немецким покорением Эстонии. Имя это было известно и современникам. Укрепленная орденская мельница возле Риги носила название Бертольдовой, а крепость вендов, в которой он поначалу жил, в русских источниках называлась Пертуевой, то есть Бертольдовой.
Генрих Латвийский называет этого человека «магистром венденских братьев». Общепринята точка зрения, считающая Бертольда Венденского комтуром орденских братьев в Вендене. Возможно, Бертольд был чем-то большим, нежели просто комтур. Зачастую он, кажется, действовал совершенно самостоятельно, как полноправный властитель края.
После раздела края ливов в 1207 году рыцари-меченосцы появились в деревянном замке вендов, по-
