Быстро повернувшись, она побежала к экипажу. Он рванулся за ней, чтобы остановить, и схватил за руку.
– Я сделал это ради нас, Молли! Ради нас.
– Ты нашел покупателя на Блек-Хауз? А я не хочу продавать!
– Я все делаю ради тебя, милая. Я думал…
Она остановила его взглядом, полным бешенства:
– Две вещи ты должен понять, Клитус Феррингтон. Я никогда не продам мою землю и никогда никому не позволю усыновить моих братьев, пока я жива. Если ты хочешь жениться на мне, учти, пожалуйста, эти два обстоятельства.
Он в замешательстве смотрел на нее, смущенный, присмиревший.
– Но, Молли! Я думаю только о том, что для тебя будет лучше…
– Я сама решу, что для меня будет лучше.
Вырвавшись, Молли забралась в экипаж без его помощи. Солнце уже садилось. Совсем стемнеет, когда они вернутся в Блек-Хауз. Она подумала о детях. Наловили мальчики ли рыбы? Как вела себя Линди? Возвратился ли Тревис от Тейлоров? Она подумала об этом и вдруг поняла, что не беспокоилась о них весь день. Там был Джубел! Джубел Джаррет – тот самый, что своим именем привел ее в ярость в момент появления в Блек-Хауз, тот самый, что теперь старался загладить вину своего брата. Он вошел в ее жизнь меньше, чем двадцать четыре часа назад, а уже доставил ей кучу неприятностей, переживаний и сильной сердечной боли, но он и привнес в ее жизнь больше спокойствия и надежды, чем она когда-либо испытывала за все время с тех пор, как умерла ее мать, и с тех пор, как его подлый брат сбежал от нее, лишив невинности.
Клитус ударил лошадь вожжами и повернул кабриолет. Молча они ехали в сгущающихся сумерках.
Рубел чувствовал себя полным дураком. Он не желал видеть, как Клитус станет лапать Молли, желая ей спокойной ночи. Но, однако, он ждал, черт возьми, в тени крыльца. Он задолжал Молли пару извинений, и, разрази гром, она должна остановиться и позволить ему попросить у нее прощения.
Крыльцо под окнами гостиной было окружено глубокой темнотой. Он позаботился об этом, погасив лампы в гостиной и холле. Когда, наконец, Рубел услышал цоканье копыт и скрип колес экипажа, он постарался стать таким образом, чтобы доски не скрипели под ногами, выдавая его присутствие.
Он пообещал себе, что отвернется, когда Клитус станет целовать Молли на прощание, иначе он, скорее всего, выкинет какую-нибудь глупость, и Молли бросится за дверь, как прошлой ночью.
Экипаж остановился. Кто-то спрыгнул на землю. Было похоже, что Молли, Клитус спрыгнул бы не так легко. Рубел вслушивался, напрасно стараясь что-либо разглядеть через спутанные ветви жимолости, обвивавшие с двух сторон крыльцо.
Лошадь фыркнула. Скрипнуло сиденье экипажа. Голос Молли прозвучал громко и отчетливо:
– Еще одно условие, Клитус.
Рубел отметил резкость тона и, сам не ожидая того, усмехнулся.
– Я никогда не буду жить где-нибудь в другом месте, кроме как здесь, в Блек-Хауз, в этом ветхом особняке, с моими братьями и сестрой.
Рубел представил себе Молли, как она протягивает руку в сторону дома, как корсаж плотно облегает ее груди, точно так же, как когда она вытянулась, чтобы сесть в экипаж после службы.
– Не спускайся, Клитус! Я отказываюсь продолжать разговор сегодня!
– А завтра?
– Завтра и посмотрим, утро вечера мудренее.
Рубел услышал ее шаги по тропинке и прислушался к квохтанью Клитуса в повозке. Будучи такой взбудораженной, как сейчас, Молли промчится прямо в эту дверь мимо него, если он ее не остановит. Рубел хорошо это изучил за двадцать четыре часа.
Она шла к крыльцу. Рубел подумал, что Клитус сделает, если заметит, как он выпрыгивает сейчас из темноты. Рубел точно знал, что он сам сделал бы, окажись на его месте.
Молли взошла на крыльцо, каблуки застучали по доскам. Она подошла к двери. Рубел взмолился: «Уезжай, Клитус! Скорее!».
Дверь заскрипела. Осторожно ступив, Рубел шагнул к Молли. Когда он накрыл ее руку своей, экипаж катил уже прочь.
– Что…?
– Не кричите, Молли! Это я… э… Джубел.
Она вздохнула с облегчением, но попыталась высвободить руку. Он не отпускал.
– Я хочу поговорить с вами.
– Не сейчас!
– Позвольте мне извиниться.
– Вы уже сделали это.
Боже! Как она устала! Как устала! Снова Молли попыталась уйти, но Рубел был, конечно же, сильнее, он повернул ее лицом к себе, схватив за плечи.
– Но вы не сказали, что простили меня.
Лунный свет играл на ее волосах и зажигал в глазах искорки. Рубел старался удержать ее взгляд. Он
