запасов горючего до Тихой ему не хватит. Бесфамильному не хотелось садиться на базе, и тогда же было решено, что 'ястребок' в воздухе заправится из баков тяжёлой машины.
'В-45' должен был подойти под самолёт 'Г-2'. Увидев его внизу, Егоров выпустит из люка резиновый шланг. Конец этого шланга, при помощи особого приспособления, ловит Шевченко и соединяет с баками своего самолёта. Вся эта операция, по расчётам, должна была отнять всего десять-пятнадцать минут.
Эта операция была несложной и за последнее время сравнительно часто применялась в Советском союзе. Бесфамильный же решил воспользоваться ею впервые, и его беспокоил исход. 'А вдруг не выйдет. Что тогда? – спрашивал он себя. – Сесть в базе? Значит, нужно попробовать до базы, иначе будет поздно'. Но Бесфамильному не удалось проделать этот опыт, как хотелось, немедленно.
Профессор Бахметьев сидел у правого окна самолёта. Мысленно прощаясь с Арктикой, он жадно всматривался в пробегающие под самолётом картины. Десятикратный бинокль приближал к его глазам ледовую пустыню. Ни одного живого существа не встретил он вплоть до 87-го градуса северной широты. С этой параллели профессор стал изредка различать тёмные точки у разводий. Это были тюлени. Но зоология мало увлекала профессора. Его специальностью были погода Арктики, льды, море.
Самолёты со скоростью в двести пятьдесят километров в час мчались на юг, к базе Иванова. Однообразие расстилавшейся внизу картины порядком наскучило профессору, и он уже рассеянно глядел в окно, опустив бинокль. Но то, что показалось почти сразу после того, как самолёт оставил позади 87-ю параллель, заставило Бахметьева вздрогнуть. Он протёр бинокль и, не веря своим глазам, снова взглянул на запад…
Вспыхнула зелёным светом сигнальная лампочка, и профессор схватил наушники внутреннего телефона.
– Алло, профессор… Видите?
– Да это же, чорт возьми, остров!
– Что же делать?..
– Скорее гоните машины к острову! Ведь это…
– Остров дрейфов?
– Он, он!..
Бесфамильный изменил курс и полетел прямо на остров. Видимая на горизонте чёрная полоска земли увеличивалась с каждой минутой.
Приказав Канину и Слабогрудову приготовиться к фотосъёмке острова с воздуха и определению его координат, Бесфамильный соединился с начальником экспедиции.
– На западе показалась большая земля, – волнуясь, передавал он свои наблюдения Беляйкину. – Это не маленький островок, а именно земля. Мы идём к ней. Произведём съемку. Обследуем детально.
– Только без посадки, – предупредил начальник экспедиции. – Торопитесь. У нас оттепель. Боюсь, что скоро начнётся выход льдов из бухты и вам некуда будет садиться.
Бесфамильный замолк на несколько минут. Забыв обо всём, он впился глазами в развернувшуюся внизу картину. Под самолётом уже громоздились занесённые снегом высокие горы. Беспокойный треск в телефонах на секунду отвлёк его, и он вспомнил, что в Тихой с нетерпением ждут его сообщений.
– Проходим над узкой северной оконечностью острова, – начал он и поправился: – над мысом академика Беляйкина…
– Бросьте шутки, Бесфамильный! Сообщайте о видимом, фотографируйте непрестанно. Идите к югу вдоль барьера, – приказал Беляйкин.
– Мы идём на высоте тысячи двухсот метров. Внизу высокие скалы, заснеженные с севера. На глаз ширина острова доходит до пятидесяти километров. Помимо съёмки автоматом профессор работает ручной кинамо с телеобъективом.
– Прекрасно, продолжайте.
– По всему протяжению земли, – продолжал Бесфамильный, – тянется барьер гор. Горный хребет изогнут дугой, напоминающей подкову. Огромная впадина забита горами льда.
– Пройдите землю до конца. Непрестанно фотографируйте. Не прекращайте разговора.
Двадцать минут шла тяжёлая машина над неизвестным островом. И в эти двадцать минут были поставлены на голову все существовавшие до тех пор теории, касающиеся Арктики. Зато на незыблемый фундамент стала наиболее смелая гипотеза Беляйкина – Бесфамильного. 'Остров дрейфов' из категории предположений перешёл в категорию неопровержимых фактов. Он твёрдо занял принадлежащее ему место на географической карте, – место, где до сих пор властвовало невыразительное белое пятно.
Под самолётом живые очертания земли сменились надоевшими нагромождениями мёртвых льдов. С чувством сожаления Бесфамильный изменил курс. Самолёт пошёл на юго-юго-восток, на базу Иванова.
'Какое счастье, какое неожиданное счастье! Как в сказке – все до одной мечты сбылись. Но почему же эту землю не видел Амундсен?' размышлял Бесфамильный, забывая, что исследователь Арктики летел значительно западнее.
Сбросив с себя лирическое настроение, навеянное открытием 'Земли дрейфов', Бесфамильный вспомнил о Шевченко и приказал ему взять бензин. Операция заправки 'ястребка' горючим в воздухе была тщательно разработана ещё на земле. И теперь, как и следовало ожидать, она кончилась блестяще и как раз своевременно: на горизонте показались чёрные клубы дыма.
– Приближаемся к базе Иванова, – сообщил Бесфамильный начальнику экспедиции.
– Если хватит бензина, то не делайте посадки.
– Бензин ещё останется.
Через два часа, подняв фонтаны брызг, самолёты Бесфамильного опустились в бухте Тихой. Снег таял. С ледников со звоном падали льдины. На льду стояли лужи. Голубое бездонное небо Арктики отражалось в них.
В бухте звено встретили весёлая весна и сумрачные люди. Всех мучила неизвестность, мучило беспокойство за группу Блинова.
НА РОДИНУ!
Проводив глазами самолёты Бесфамильного, Иванов облегчённо вздохнул.
– Наконец-то! – радостно сказал он Фунтову. – Дело налаживается. Что нового сообщает наш Робинзон?
– Молчит! Вероятно, потеря аэродрома его вконец расстроила.
Иванов и его товарищи были слишком уверены в благополучном исходе перехода 'блиновцев', чтобы серьёзно волноваться за их судьбу. Проведённые на льдине почти полтора месяца настолько притупили остро ощущаемое каждым живым существом чувство опасности, что они приобрели редкую способность относиться слегка иронически к самому безвыходному положению. Тревога Блинова им всегда казалась несколько преувеличенной, и они с удовольствием иронизировали на его счёт. Но на этот раз слова радиста покоробили Иванова. Несколько часов подряд занятый обслуживанием перелёта Бесфамильного, он не отвечал на позывные Блинова, надеясь, что 'маленькое расстояние не подведёт'. И теперь сообщение Фунтова обескуражило его.
– Бросьте шутки, – заметил начальник базы. – Сделайте всё, чтобы немедленно восстановить связь.
Радиста удивил непривычный тон начальника, но он ничего не ответил, переключив всё внимание на работу. Его попытки были тщетны – Блинов не отвечал. Фунтов уже стал сомневаться, в порядке ли его рация, когда в рубку зашёл метеоролог Вишневский.
– С Блиновым связи нет? – спросил он. – Ну, я так и думал. По всей видимости, у него шторм.
