разводья, и долго не удавалось найти подходящего места для посадки.
Наконец, он заметил небольшую ровную льдину. Снизился, но сесть не решался. Его смущала окружавшая льдину вода.
Спирин понимал, что если посадка кончится неудачно и самолет поломается, машина, прилетевшая на помощь, сесть на эту льдину не сможет. И все же он колебался – ровную площадку упускать не хотелось.
– Садись!-посоветовал Федоров.
Но Спирину будто кто-то нашептывал на ухо: «При такой видимости не заметишь ропака, поломаешь машину, зачем рисковать?»..
Он отрицательно покачал головой.
– Нет, Евгений, нельзя!
Вспомнив, что в проливе, в шестидесяти километрах от Рудольфа, просторные ледяные поля, он решительно развернулся и пошел обратно.
Вскоре Спирин нашел между островами подходящее, как ему показалось, место, снизился метров на двадцать и, сделав несколько кругов, спокойно пошел на посадку.
Лишь выравнивая самолет, он заметил большие ропаки. Машина коснулась льдины, покатилась по снегу, но вдруг взмыла вверх.
Не успел летчик опомниться, как впереди вырос новый ропак.
Итти на второй круг было уже поздно, нехватало скорости. Только хладнокровие Спирина и его умение пилотировать помогли избежать аварии.
Стараясь удержать машину от резкого снижения, он дал полный газ и, как говорят летчики, поддержал самолет мотором.
В этот момент ропак мелькнул под самыми лыжами. Несмотря на полный газ, машина не удержалась в воздухе и с небольшим «плюхом» вторично коснулась снега. Самолет потерял скорость, а впереди снова показался ропак. Ясно, что его уже не перепрыгнуть.
Иван Тимофеевич разворачивает самолет вправо. Левое крыло касается снега дужкой.
– Все в порядке!-объявляет пилот.-Главное сесть, а улететь мы всегда сумеем. Ты, Сима, налаживай свою «шарманку», а мы с Евгением возьмем сейчас высоту солнца.
Развернув самолет, он поставил его против ветра. Мотор остановили и, чтобы он не очень остыл, накрыли его захваченной с зимовки кухлянкой.
Высота солнца взята, на карте появилась линия. Теперь надо ждать два часа, чтобы получить вторую. Точка их пересечения укажет место посадки самолета. Чтобы определиться более точно, хорошо бы иметь три пересеченные линии, но отсутствие третьей линии грозит очень незначительной ошибкой и не имеет существенного значения. Ну как, Сима, готово радио?
– Подожди минутку, Иван Тимофеевич, - присоединяя конец антенны к передатчику, ответил Иванов.
– Ты связывайся с базой, а я пока пойду осмотрю льдину, выберу место для взлета.
Спирин ушел. Иванов попросил Федорова крутить динамо и принялся вызывать базу. Рудольф не отвечал. Появился Спирин:
– Ну что, связались?
– Отдача в антенне хорошая, но почему-то не отвечают.
– Ты устал, - обратился Спирин к Федорову, - давай я покручу.
Сняв шубу, он принялся крутить. Погода постепенно портилась, появились облака, солнце временами пряталось.
Прошло два часа, а Рудольф так и не удалось вызвать.
– Что нас не слушают, что ли? – надевая шубу, спросил Спирин.
– Наверное, волна не проходит, - поделился своими предположениями Иванов.
– Странно: так близко – и вдруг не проходит.
– Здесь не всегда можно связаться с помощью радио, – вмешался Федоров, не один год зимовавший в Арктике.
Спирин задумался.
– Вот что, Сима, – забирай-ка свое хозяйство обратно в самолет, - сказал он, – а мы с Федоровым, пока есть еще солнце, определимся и полетим.
Точка пересечения оказалась точно на юге. Можно спокойно возвращаться на зимовку.
Собрали инструменты, сняли с мотора кухлянку и стали его запускать. Иванов с Федоровым по очереди крутят винт.
– Контакт?
– Есть контакт!
Несколько раз ставят на компрессию, но мотор не работает.
– Наверное, остыл!-кричит из машины Спирин. – Давайте попробуем запустить амортизатором.
– Кто же его натянет?
– Придется тебе, Сима, тянуть одному: Федоров будет держать винт.
Надели амортизатор. Иванов изо всех сил натянул его. Ноги ушли по колено в снег. Но мотор не проявил признаков жизни. Три часа бились, а мотор так и не взял.
– Давайте отдохнем, - предложил Спирин, - а потом что-нибудь придумаем.
Федоров в третий раз взял высоту солнца. Новая точка легла рядом с первой. Теперь уже не оставалось сомнений в том, что самолет находится точно на юге. Иванов забрался в кабину и снова начал ловить Рудольф.
Погода становилась все хуже. Подул сильный ветер.
Спирин открыл капот мотора и проверил, не отскочил ли провод пускового магнето. Нет, все на месте.
– Эх, хорошо бы прогреть мотор, да нечем!
Взгляд его случайно упал на ропак, за который он чуть было не зацепился при посадке.
Какая-то идея, видимо, осенила его. Он подошел к ропаку и начал внимательно его осматривать.
Несколько мгновений он стоял неподвижно, измеряя взглядом то ропак, то самолет, потом неожиданно для себя крикнул:
– Должно выйти!
И уверенным шагом направился к машине.
– Товарищи!-громко позвал он.-Сима! Евгений!
– Подождите минутку, - высунувшись из кабины, попросил Иванов, - нас вызывает Рудольф.
– Это хорошо!-обрадовался Спирин и начал рассказывать Федорову о своем плане:
– Надо подтащить машину вон к тому ропаку и поставить ее так, чтобы винт находился с ним на одной линии. Понятно?
– Не совсем, - спокойно ответил астроном.
– Тогда слушай внимательно. Теперь не один Иванов, а мы вдвоем с ним натянем амортизатор и опояшем им ропак. Ты будешь в это время держать винт. Потом я побегу в кабину и сяду за штурвал. Когда я крикну: «контакт», ты немедленно отпустишь винт.
– Понимаю.
– Товарищи, - прервал их Иванов.-Рудольф все время слушает.
– Но, увы, не слышит, - добавил Спирин.
Иванов рассказал, что Крузе дано распоряжение вылететь на розыски.
– В такую погоду, - сказал Федоров, – Крузе все равно не найдет нас. Надо выбираться своими силами. Давайте-ка лучше перетащим самолет!
Сказано – сделано. Двое взялись за крылья, один за хвост. Покачивая машину с боку на бок, сдвигали с места то правую, то левую лыжу. С каждым новым толчком самолет продвигался вперед на несколько сантиметров.
Люди выбивались из сил. Поневоле приходилось часто отдыхать.
Наконец, натянув амортизатор, удалось опоясать им ропак. Спотыкаясь, Иван Тимофеевич побежал в кабину.
