метеоритов или комет, но угрожал революциями, войнами и сметающим все вокруг себя техническим прогрессом; НЕНАСЕЛЕННЫЙ мир защитил бы, конечно, от людей, но подставил бы под удары случайных факторов и природных катаклизмов. В итоге, я выбрал корабль. Собственный, большой, вооруженный и мощный, населенный верными людьми. А, чтобы люди действительно стали верными, выбрал самый надежный и простой способ – вселил в них веру и дисциплину. Породив солдат от себя самого, добился еще одного немаловажного результата – вернувшись к жизни через тысячелетие, должен был получить не только армию, но и благодатный генетический материал для осуществления величайшего замысла всей моей жизни… Еще мне нужна была планета. И я выбрал Землю.
Рано или поздно Братья должны были заметить, что «Улей» упорно выбирает одно и то же направление на каждом своем «гигантском» гиперпрыжке, рано или поздно они бы узнали, что конечная цель существует и эта цель – Земля, родина их древних врагов. Для такого случая имелась тайнопись в зале Главного Гиперпривода. Расшифровав текст, дети узнали бы, что так им и завещано – достичь Земли и уничтожить ее вероломных жителей.
На самом же деле, я выбирал место посадки из совсем других соображений – всего лишь, чтобы быть уверенным, что и через тысячу лет просто найду, куда сесть. Земля – единственная планета во всей человеческой вселенной, которую бережем мы все – и друзья и ярые враги нынешних землян. Земля – родина всего человечества. И я рассудил так: если планеты с людьми уйдут в небытие, то Земля – точно последует туда самой последней.
– А вы не боялись, что с вами и здесь может произойти все, что на «населенной планете»? Что, если бы сами Братья однажды добрались до морозильной камеры?
– Хороший вопрос, Линти. Все зависело от того, как научить детей. На обучение, воспитание, вселение веры я потратил не много не мало – сто лет своей жизни. Десятую часть срока, который хотел проспать! Видишь ли, настоящая вера всегда порождает «табу» – запреты, которые не могут быть нарушены под страхом отлучения. Я поделил «Улей» на Уровни с Первого по Девятый. На Девятый мог ступить каждый, на Первый – только избранные. Младшие Братья не поднимались на лифтовых площадках выше Третьего Уровня, Братья – выше Второго, Старшие Братья – до Первого, но не далее лифтовых шахт и дверей в личные покои. Первые Братья жили на Первом Уровне, но ничего про него не знали, да и не решались выяснять. Если бы и попробовали расширить свой кругозор, их любопытство вознаградили бы системы внутренней безопасности – подходы к «тайным» помещениям Первого Уровня охраняли не только табу, но и самонаводящиеся излучательные установки с системой идентификации личности. Единственный, кто ходил, где хотел, был человек, принимавший энергию кристалла – так называемый Отец – самый одаренный от природы, единственный «активизированный» мантиец на всем «Улье». Этот человек знал только то, что должен был знать – например, что я умер от старости. У него имелись свои полномочия, но и свои ограничения тоже. Например, даже Отец не мог подозревать о размещенном в самом центре Первого Уровня корабле-скате, в котором находишься сейчас ты, и даже Отец должен был обладать набожностью и суеверным страхом.
Как показывают труды по человеческой психологии, даже достигнув самой вершины иерархии этого мира, любой, даже самый великий представитель человеческого рода всегда опасается иерархии мира загробного. Есть вещи, к которым и Отцы должны были относиться с благоговением и трепетом. Например, к собственной усыпальнице! Я сам организовал «усыпальницу» будущих правителей «Улья», как ты ее окрестила – «морозильную камеру». Саркофаги этого «священного» помещения на самом деле являлись распространенными в мое время камерами замораживания и входили в обязательный комплект любой медицинской лаборатории любого космического корабля дальнего следования. Их использовали так: если член экипажа заболевал, а вылечить его в условиях космического перелета не представлялось возможным, если человек находился при смерти или только что умер, тело укладывали в саркофаг и замораживали, чтобы затем оживить в условиях серьезного медицинского центра на какой-либо отдаленной на световые годы планете. Именно в такой постели я собирался провести столетия заслуженного отдыха. А, чтобы никто не помешал моему сну, завещал Отцам хоронить друг друга в этом же самом месте – благо саркофагов хватило бы на несколько десятков их поколений. Чтобы сложное оборудование Зала Мертвых, как я его окрестил, не вызывало у кого-то из моих одаренных потомков ненужного интереса, я разрешил использовать одну из самых бесполезных функций саркофагов – сканирование мозга покоящегося. Так усыпальница превратилась еще и в «хранительницу тайн прошлого». Конечно, тревожить меня самого запрещалось категорически, причем – на уровне аппаратуры, а не одних только моральных и этических норм. И вот, вырастив и подготовив первого (после меня самого) Отца, я передал ему необходимые знания и запреты, после чего «умер», то есть отправился спать на девять сотен лет в заранее подготовленную «могилу». А по прибытию корабля в точку назначения, то есть трое суток назад, Мозг включил программу разморозки и вернул своего создателя, то есть меня, к долгой и плодотворной жизни…
– Не понимаю только, зачем вам все это понадобилось, – призналась альтинка.
– Зато я понимаю! – улыбнулся Гронед. – А после того, как изучил корабельные журналы и информационную базу моих Братьев-техников, убедился, что понимаю правильно!
– Простите, но мне так не кажется. Ваши Братья – одержимые. Они уже восстановили против себя все галактическое сообщество! За ними охотится весь военный флот Лиги Объединенных Миров, которым руководит отец Кани – моей убитой Братьями подруги. У «Улья» больше нет будущего! И у вас нету!
– Отец Кани – альтин?
– Да! И один из самых сильных!
– Что ж, тем лучше.
Линти изумленно подняла брови.
– Все в порядке, моя дорогая, – подтвердил Гронед. – Нам это не помешает!
– Вы ошибаетесь…
– Нет, милая, просто ты не знаешь человеческой сущности. Не знаешь, что такое «альтины» и кем были мы, мантийцы, тысячу лет тому… Скажи, Линти, сколько человек сейчас в Содружестве Леноса – десятки тысяч, миллионы, миллиарды?
– Нет. Намного меньше…
– А с каждым годом их число увеличивается или уменьшается?
– Уменьшается…
– Но почему? Почему столь великие и могучие создания не могут обеспечить себя достойными наследниками?
– Очень трудно подобрать пару. Гены альтинов в девяносто девяти случаях из ста теряются… – Линти сбилась, видя, что собеседник насмешливо кивает каждому ее слову. – Так нас учили в школе!
– Не сомневаюсь: и меня так учили! Какой вывод? По настоящее время мантицы продолжают разыскивать «ген гениальности»! Он ведь еще не обнаружен, так?
Альтинка нахмурилась, потому, что Гронед не спрашивал, а утверждал, словно преподаватель, задающий вопрос не подготовившемуся к уроку ученику.
– Нет, но…
– А знаешь почему?! – воодушевляясь собственными мыслями, воскликнул мантиец. – Потому, что нет никакого «гена гениальности»! В этом-то и заключен смысл моего открытия!
– Открытия?.. – Линти непонимающе улыбнулась. Есть ген, нет гена, какой смысл из-за этого впадать в спячку?
– По-прежнему не понимаешь? Нет гена, но есть причины, по которым один человек способен управлять энергетическими потоками вокруг себя, а другой не в силах ни увидеть их, ни почувствовать, ни познать и не овладеть. Всю свою историю мантийцы ломали голову над вопросом, почему генетическая программа, проводимая ими на самой Мантии, приносит великолепные результаты, тогда как те же самые опыты за пределами планеты всякий раз завершаются провалом. Ответ был прост: вся беда наших ученых- генетиков состояла только в том, что они искали НЕ ТАМ, потому и не могли ничего найти! Причины могущества Мантийской Империи следовало изучать специалистам другой области знаний! Надеюсь, ты достаточно образована, чтобы понять все, что я сейчас расскажу? Жаль, если нет, потому, что ты – первая, кто узнает наконец всю правду о Мантии и об «Улье»!
Слушай! Человек – биологический программно-аппаратный комплекс. Он представляет собой совокупность белковых тканей, организованных природой в узлы жизнедеятельности, и программы или
