Даша позвонила Егору и сказала, что готова показать окончательные варианты афиш, буклетов и программ. Он даже не сразу понял, в чем дело, успел забыть о своем заказе – это было только поводом для встреч с ней. Теперь не требовалось ни повода, ни встреч, но дело нужно довести до конца. Даша попросила зайти в ее офис. Если Егору не трудно.
Офис, то есть теперь «Фотосалон “Универсал”», как гласила вывеска, был уже полностью оборудован, приведен в порядок, сверкал новизной. Даша сидела за столом у окна, беседовала с девушкой и юношей, раскладывала перед ними альбомы, что-то показывала. Кивнула и улыбнулась Егору:
– Привет, подожди минутку, ладно?
Егор, попадавший в любого рода очереди крайне редко, сел в кресло возле журнального столика, полистал рекламные брошюрки, ознакомился с образцами работ, которые предлагал салон. Торжества, свадьбы, художественные портреты, а также рекламные материалы – с надписями, рисунками, коллажами и всем, что требуется.
Освободившись, Даша подсела к нему, раскрыла папку, начала показывать.
Егора все устроило.
Даша говорила увлеченно, но точно так же, как до этого с молодой парой.
Егора это задевало, хотя ведь сказал же он себе честно, что ничего по отношению к Даше не испытывает. Вот сейчас еще раз конкретно об этом подумал, проверяя себя. Нет, не испытывает. Просто сказывается его любовь к красоте, его эстетизм. Даша листала, рассказывала, Егор вставлял короткие замечания – преимущественно одобрительные. Даже если бы что-то не понравилось, он не хочет продолжать это сотрудничество. Лишнее беспокойство. Даша уронила один листок, гибко нагнулась, чтобы поднять. Егор быстро и внимательно осмотрел ее, и вдруг стало так жаль, просто до тоски и до злости (на самого себя), что она окажется чужой, что не ему будет принадлежать, будет не его называть самым лучшим и самым любимым человеком на свете. Даша, чуть покраснев от движения вниз, отряхнула листок, продолжила рассказывать.
– Все отлично, – сказал Егор. – Пора расплачиваться.
– Вон касса, – показала Даша. – У нас теперь все официально. Я даже договор подготовила, чтобы все по правилам. Сдал-принял.
Она положила на столик два листка, Егор подписал, не читая.
– Один тебе, один мне, – сказал Даша, аккуратнейшим движением вкладывая листок в папку. Видимо, все это доставляло ей огромное удовольствие – играть роль взрослой женщины, хозяйки дела, зарабатывающей деньги не как раньше, из рук в руки, а по-настоящему.
Егор медленно складывал свой листок.
Ему очень хотелось спросить, что у Даши с его отцом – не упоминая, конечно, о разговоре с ним. Просто спросить – и посмотреть на реакцию.
– А ты, оказывается, с моим отцом близко знакома, – сказал он.
– Да, а что?
– Могла бы сказать. Помнишь тот вечер? Я мог совершить акт кровосмешения. Или тогда еще ничего не было?
– И сейчас ничего нет. То есть не исключено, что я даже выйду замуж за твоего отца, но ничего нет.
– Ого! Неужели ты мне станешь мачехой?
– Я сказала – не исключено.
– Неожиданно как-то.
Действительно, это было неожиданно. Отец запал на девушку – это понятно. Но очень сомнительно, чтобы Даша запала на отца. Конечно, сейчас не редкость, когда пожилым папикам девушки из-за денег морочат головы. Но Даша не из таких. Или все-таки из таких? Хорошо бы выяснить.
Даша молчала, ждала еще вопросов.
– Ты человек откровенный, – сказал Егор, – за что тебя и уважаю. Это будет брак по расчету или по любви?
– Извини, мне работать надо, – Даша, поднялась и пошла за свой стол.
Когда появился Володя после очередных свадебных съемок, Даша поехала в больницу к Лиле, побыла у нее час, а потом отправилась домой, то есть на квартиру Коли. Она бы и дольше была с Лилей, но та сама прогнала ее:
– Иди, иди, накорми Колю, а то он, наверно, весь в своем ремонте. Странное дело, Дашка, когда была дома, могла с тобой сколько угодно разговаривать. А тут не знаю о чем. Такое место – больница. Но мне уже лучше, ты видишь?
– Намного.
– Давайте, заканчивайте там и забирайте меня отсюда.
Коля делал ремонт в квартире старым советским способом, то есть собственноручно. Нехитрое дело – побелить потолок, наклеить обои, выложить плиткой кухню и туалет с ванной. Правда, неудобно в одиночку, где-то надо кому-то подержать, где-то подать. Коля нашел выход – завербовал соседа-школьника Витька, который перед последним классом болтался без дела; естественно, он согласовал с родителями, оговорил размер оплаты, они были только рады. Да и Витек был не прочь подзаработать. Правда, он категорически не мог проснуться раньше одиннадцати часов утра, а к вечеру его ждали друзья по важным делам (погулять то есть), мог иногда и днем исчезнуть.
Сегодня Витька не было, зато был Сторожев. Голый по пояс, напяливший Колины старые штаны, он шпаклевал стену. При появлении Даши смутился, накинул рубашку на рыхлый свой торс, отвернулся, застегиваясь.
– Проголодался? – спросила Даша Колю.
– Да нет, мы тут… Я макароны сварил с сыром – что еще нужно?
– Ладно. Чем помочь?
– Да ничем, вон Валерий Сергеевич мне сегодня помогает. Справляемся. Хорошо получается, правда?
Даша прошлась по квартире. Две комнаты были уже готовы, третья расчищена для ремонта.
– Совок, – сказала Даша. – Так я и думала: все в коричневых тонах.
– Не в коричневых, а бежевых, – возразил Коля. – Спокойные оттенки, все нормально. А ты что хотела? Красные круги и черные квадраты? Кстати, эта вот комната будет твоей, я там ничего не делал пока. Нарисуй, что ты хочешь, сделаю.
Даша заметила, что при этих словах Сторожев взглянул на Колю как-то странновато. А что такого было в словах Коли? Ничего такого не было в словах Коли, кроме слов «комната будет твоей». Почему же такая реакция? И почему вообще у них такой вид, будто они о чем-то говорили, а Даша их прервала? Могли бы продолжить – не продолжили. Значит, разговор ее касался?
– Пойдемте, кофе выпьем, я сварю.
Даша сварила кофе в турке, разлила по полчашки – черный, непрозрачный.
Сторожев отхлебнул и отставил.
– А то ночь спать не буду, – сказал он. – Повышенная возбудимость.
– А я могу даже на ночь пить, – сказал Коля. – Давление низкое, так что мне по фигу.
– Все равно это не кофе, а бурда, – сказала Даша, рассматривая пачку. – Надо будет нормальный купить.
– Сейчас, я слышал, можно говорить – нормальное, – сказал Сторожев.
– Сейчас все можно, – отозвался Коля. – Время такое – эрозия языка, отношений, всего.
– Как интересно вы говорите, – сказала Даша. – Заслушаешься. Наверно, все время об этом и говорили, да?
Коля и Сторожев переглянулись.
– Я же говорю – страшно умная, – вздохнул Коля.
И, допив наскоро кофе, словно без этого не мог начать серьезного разговора, сказал:
– Даша. Валерий Сергеевич мне тут кое-что рассказал. Это касается тебя. Валера, повтори, пожалуйста.
