– Мы окружены, и численный перевес на стороне противника. Когда все потеряно, атакуй! Этим девизом вы, помнится, весьма успешно воспользовались против Лу Чанга.
Возразить было нечего. Я, безусловно, свалял тогда дурака, но вышел из трудного положения, прекрасно сблефовав. Возможно, блеф сработает и тут, но моим другом, видимо, движут более глубокие мотивы.
Теперь мы находились в огромном широком коридоре, который шел вдоль всего здания: через открытые двери мы, бегущие, чудно просматривались.
Затем мы оказались в главном помещении здания, по всей видимости, некогда служившего правительственным учреждением. Высотой в два этажа, оно казалось слишком внушительных размеров для тюрьмы, но, возможно, под тюрьму это здание стали использовать позднее. Помещение было залито светом, высокие окна в стене фасада плотно закрыты похожим на войлок материалом. В отличие от всех остальных комнат здания здесь было так же людно, как на вокзале. Тотчас бросалось в глаза большое кресло на помосте, в коем царственно восседал отпустивший бакенбарды Чу Санфу.
Ну что ж, подумал я, восседать на троне всегда было его заветным желанием. Будь его воля, он, конечно, осуществил бы это желание, но пока вот приходится довольствоваться высоким креслом. В предстоящей схватке умов я ставил на Шерлока Холмса.
При нашем появлении все вмиг остолбенели. Наступила такая же гробовая тишина, какая царит в древних склепах фараонов.
– Мы с удовольствием вновь приветствуем тебя. Чу Санфу, – совершенно невозмутимо, как будто не происходит ровным счетом ничего особенного, заметил Холмс.
И стал подниматься по ступенькам, ведущим на помост, где сидел Чу Санфу. Мне не осталось ничего, кроме как последовать за ним, стараясь выглядеть таким же бесстрастным.
Своими янтарного цвета глазами Китаец молниеносно взглянул на дверь.
– Где ваши охранники? – спросил он с заметным беспокойством.
– Не стоит даже говорить об этом. Мы должны были встретиться лицом к лицу. Ты ведь все время мечтал о наступлении того дня, когда можно будет сказать, что твоим последним броском костей игра выиграна. К сожалению, тебя ждут плохие новости. Все кончено, твои замыслы провалились.
Добрая половина присутствующих, вероятно, не поняла Холмса, остальные не поняли, что именно он хочет сказать, но Холмс держал себя так уверенно, его властные глаза сверкали таким торжеством, что все застыли как вкопанные. Как и я, кстати сказать. В зале, где собрались отбросы общества, преступники многих национальностей, теперь доминировали две личности. Остальные роли не играли, будучи не более чем предметами обстановки. Решение вопроса чрезвычайной важности зависело от столкновения незаурядных умов, и всё мы – и преступники, и я – прекрасно это знали. С одной стороны, злой гений, некоронованный царь преступников Чу Санфу, с другой – блистательный светлый ум, мой друг Шерлок Холмс.
Тщедушный старый Чу в своем узорчатом китайском одеянии, казалось, весь съежился, но его замешательство длилось всего лишь мгновение. Он тут же осознал преимущество своего положения и губы его скривились в злобной ухмылке.
– Для человека, находящегося в руках своего заклятого врага, ты ведешь себя слишком смело, Холмс.
– Ты знаешь меня достаточно хорошо, Чу, чтобы понять, что это не пустая угроза. Конечно, ты человек бесстрашный, не боишься даже самого дьявола. Если бы какое-то время назад я обрисовал твои коварные замыслы, меня подвергли бы безжалостному осмеянию и в Уайтхолле и в Скотленд-Ярде. Сама грандиозность твоей мечты служила для них надежным прикрытием, создавая впечатление неосуществимых грез безумца.
– Мир знавал немало людей, которых называли безумцами, – откликнулся Китаец, поглаживая свои длинные седые, по обыкновению разделенные надвое, бакенбарды. Но Холмс остановил его повелительным взмахом руки.
– Избавь нас от ссылки на таких завоевателей, как Чингисхан или Наполеон. Это уж очень старо. Для меня не секрет, что ты собираешься провозгласить в мечети Аль-Азгар.
Я ждал этой угрозы и обрадовался произведенному эффекту. Намеренно прищуренные глаза Китайца вдруг потемнели от страха.
– Знаешь? – с трепетом в голосе переспросил он.
– Конечно. Гробница замурована, и вход в Долину царей охраняется войсками.
Чу Санфу вскочил – и тут же опустился в свое импозантное кресло, стремясь сохранять прежнее хладнокровие и достоинство. Холмс нередко повторял, что власть одного преступника над другими в значительной степени объясняется причинами психологическими, и Китаец прекрасно знал это.
– Как ты нашел гробницу? – спросил он.
– Я нашел ее по тому же следу, что и ты, – не мешкая отозвался Холмс. – Ничего особенного, но должен признать, золотые таблички и твой показной нарочитый интерес к ним едва не сбили меня с толку. Впрочем, замечание моего ближайшего помощника Ватсона вернуло меня на правильный путь.
– Как много ты знаешь? – продолжал Чу совершенно бесстрастным голосом. Столетия восточного стоицизма взяли свое и теперь лицо его походило на бронзовую маску. Подозреваю, он впервые задумался над возможностью неудачи.
– Не имею понятия, – сказал Холмс, – сколько времени ты вынашивал свой замысел, да это и не имеет значения. В своем воображении, задумав переписать историю, ты соединил разрозненные факты в нечто, как тебе кажется, целое. Однако реальные события показали, что твои карты биты. Во-первых, ты опирался на основополагающую истину. Никто не будет отрицать, что долина Нила – место, где родилась письменная история. О других цивилизациях сохранились мифы и сказания, но эти цивилизации не оставили никаких видимых следов, никаких великих памятников. О Древнем же Египте впервые сохранились записи на скрижалях. Это и послужило тем фундаментом, на котором ты намеревался воздвигнуть пирамиду своей власти. Во-вторых, ты использовал тот факт, что фараон Акхенатен попытался утвердить в Тель аль- Амарне единобожие. Разумеется, это было еще задолго до христианства. Возможно, именно это тебя и вдохновило.
