— Я.
Антон отложил указку, сел за парту, посидел, потом поднялся, проковылял к доске (хромота его была заметной, но не уродливой), взял мел и застучал по доске, заговорил:
— Теорема косинусов! Квадрат стороны треугольника равен сумме квадратов двух других сторон минус удвоенное произведение этих сторон на косинус угла между ними! Доказательство! Пусть в треугольнике АВС (он начертил) АВ = с, ВС = а, СА = в. Докажем, например... — И пошел щелкать словами и цифрами, у Невейзера аж в глазах зарябило, и через пару минут торжественно скороговоркой закончил: — По формуле расстояния между двумя точками получаем бэ цэ квадрат равно, скобку открываем, бэ косинус а минус цэ, скобку закрываем, квадрат плюс бэ квадрат синус квадрат равно бэ квадрат косинус квадрат плюс бэ квадрат синус квадрат а минус два бэ цэ косинус а плюс цэ квадрат равно бэ квадрат плюс цэ квадрат минус два бэ цэ косинус а! Теорема доказана!
И тут же Антон сделал изумленные глаза и женским голосом поразился:
— Ай да Прохарченко! Не ожидала! Не ожидала! Пять с плюсом, Антон. А теперь запишите задание на дом.
Антон бросился к парте, стал записывать, диктуя себе женским голосом: параграф 99, 100, задачи 1020 и 1021.
И поднял руку.
— Чего тебе, Прохарченко?
— Тут еще задачи до 1033. Можно их все решить?
— Ну что ж... Утешил ты меня, Антошенька... Спасибо...
В женском голосе послышались рыдания. Антон и сам всхлипнул, но сдержался.
— Следующий урок биология. Кто ответит? Опять Прохарченко?
И вскочил, и оттарабанил назубок биологию, сунув Невейзеру учебник для проверки. После этого объявил:
— Физкультура!
Подошел к железной трубе и стал подтягиваться. И много раз, нужно заметить, подтянулся, никак не меньше сорока, а то и пятидесяти. Он просто худой, сказал себе Невейзер, глядя на него с забытой мальчишеской ревностью.
Коротко передохнув, Антон, воровато оглядываясь, зашел за доску, и оттуда потянуло дымком: курил. Выглянул — и вдруг испугался, торопливо затушил, выскочил, сделал неправдоподобно невинное лицо, какое бывает только у провинившегося человека:
— А я ничё, Марь Петровн! Эт я балвался просто, я ничё! Эт батя приходил, то есть курил рядом, меня провонял, а я и не курил, Марь Петровн!
Антон изображал сам себя с искусством, Невейзер зааплодировал. Антон смутился и рассказал о себе.
Вернувшись из армии с ранением, он долго не знал, чем заняться. Ему нашли место при метеорологе Иешине, но это было лишь место, а не работа. И вот однажды залез на чердак и в ящике обнаружил груду старых школьных учебников, тетрадей и т.п. И так затосковал, так затосковал вдруг по школе, так захотел опять учиться, что решил заново пройти весь школьный курс, но уж не по обязанности, а с удовольствием, с одними только отличными отметками. За два года он добрался до восьмого класса. Конечно, он не корчит из себя гордого отличника, может иногда и похулиганить, и покурить тайком, и девчонок подергать за косы, и с соседом по парте устроить шутливую драку, за что его наказывают двойной порцией домашних заданий, чему он только рад. Учительницу он изображает одну и ту же, которую не любил, не смея показать своих чувств, за то, что она не уважала детей.
— Хорошо, — сказал Невейзер. — Выучишься ты дальше. А потом?
Антон промолчал. Похоже, он сам об этом не думал.
— К тому же, — добавил Невейзер, — женишься вот. Не до учебы будет.
— Почему? — встревожился Антон.
— Иль ты не знаешь, как жены-то наши к книжкам относятся? Всё порвет и выкинет!
— Катя не такая.
— Все они до свадьбы не такие.
— Я жениться не хочу, — сказал Антон. — Я учиться хочу.
— А женишься.
— Ничего я не женюсь.
— Как то есть? Женишься!
— А вот спрячусь — и пусть меня найдут. У меня на Ельдигче в камышах шалаш есть! — весело сказал Антон. — Его только по тайной карте можно найти, а карта у меня! — радовался он своей хитрости. И достал карту и стал показывать Невейзеру, где шалаш, объясняя, какие значки что обозначают, потому что у него была своя система топографических изображений, которую никто, кроме него, не понимал.
Невейзер, невнимательно глядя на карту, размышлял, что же заставило Катю выбрать именно Антона Прохарченко. И вдруг догадался: именно то, что Антон из всех женихов самый к ней равнодушный. Ему не будет ее жаль, если она погибнет. Значит, она уверена в своей гибели. Вроде бы смешно всерьез думать о таких вещах, но отчего же это нешуточное чувство опасности? Кстати, бабушка Шульц сказала, что все-таки можно избежать смертной участи, в том числе и ему, Невейзеру, советуя уехать со свадьбы. Но можно и по-другому: свадьбы не будет, вот и все!
— Знаешь что, — сказал он Антону. — Ты лучше вот что сделай. Езжай-ка ты в город. Собирайся прямо сейчас и езжай. И нет тебя. И ты свободен. И учись хоть круглые сутки.
— А жить где? — спросил Антон.
— Дам адрес, это моя квартира, у меня там место есть. В коммуналке две комнаты, в одной можно и парту, и доску поставить.
— Правда?
— Говорят тебе! Вот ключи от квартиры. Ну?
— Из конюшни лошадь возьму и до станции, а там на первый попавшийся, — уже деловито строил планы Антон, собирая учебники, тетради и прочие школьные принадлежности.
— Постой, — сказал Невейзер.
— Чего?
Невейзер сел за парту. Это была обычная школьная парта, Невейзеру было тесновато.
— Спроси меня что-нибудь.
Антон отнесся серьезно:
— По программе какого класса?
— А ты сейчас в каком?
— В восьмом.
— Давай по восьмому. По географии, например.
Антон полистал учебник, бормоча:
— Что бы нам попроще... Ага! Будьте любезны: образование почв!
Странное дело: Невейзер даже почувствовал легкое сердцебиение — волнуясь.
— Почвы, — сказал он. — Ну, почвы образуются за счет... ну, трава перегнивает, листья — вот и почва. То есть...
— То есть! — передразнил Антон. — Листья перегнивают, трава! В мозгу-то полторы извилины, листья, трава! — Антон изобразил и смех учительницы, и угодливый смех класса над незадачливым учеником. — Нам бы все по улице гонять на
— Вы не обзывайтесь! — сказал Невейзер. — Я сейчас вспомню.
И вспомнил! Он вспомнил дословно первую фразу, которая вдруг сейчас поразила его своим богатым смыслом. И произнес уверенно, но задумчиво:
— Образование почв начинается с выветривания. Потом горные породы размельчаются, ветер разносит частицы, где влажно и тепло, там заводятся микроорганизмы: грибки, бактерии... Мхи! Помню, точно, мхи! Ну, вкратце все.
— Еле-еле на троечку.
