– Я его сестра, – сказало Валько, благоразумно сообразив не переключиться на какой-то измененный голос – у него и свой достаточно высок.
– Да... Он не говорил...
– Но про то, что он воспитывался в интернате, говорил?
– Да...
– Это страшная история, нас в детстве разлучили. Ему, наверно, просто больно вспоминать. Я в Краснодаре живу с приемной матерью – и вот, приехала.
– Вы так похожи...
– Еще бы, мы близнецы фактически.
– Очень похожи, – доверчивая Люся осматривала Валько с простодушным восторгом. – Просто один в один. Только вы... Вы красивее, конечно. Я глупости, говорю. Вы же девушка. Он тоже симпатичный. Очень.
Люся смутилась, будто выдала тайну. И спросила:
– А он скоро будет?
– Он? Знаете, он будет только завтра. В командировку срочно послали.
– Да? А можно я зайду на минутку? Замерзла...
– Конечно...
Было нехорошо, страшно, глупо. А Люся попросила чаю и, держа в руках чашку и очень редко отпивая из нее, затеяла разговор.
– Вы ведь хорошо его знаете, все-таки сестра...
– Да нет, мы мало виделись.
– Это неважно. Говорят, близнецы точно чувствуют, что чувствует другой...
– Он все-таки мужчина, а я...
– Поэтому скажите, почему так получается: он меня явно любит, а... как-то... Ну... Ну, понимаете?
– Осторожничает?
– Да.
Валько размышляло. Надо придумать что-то такое, отчего девушка не исчезнет, слишком удобно считаться занятым, почти женихом, но чтобы и никаких покушений с ее стороны не было – хотя бы некоторое время.
– Он просто стесняется, – сказало Валько.
– Чего?!
– Понимаете, он человек очень темпераментный. Иногда – необузданный.
– Это для меня новость. Ну и что? – не испугалась Люся. – Я тоже... То есть... Я пойму.
– Ему нельзя. Ему недавно сделали операцию. Он никому об этом не говорил, слишком стеснительный. Просто до дрожи стеснительный. А операция такая, что нельзя... как бы сказать... Нельзя ничего допускать с противоположным полом в течение нескольких месяцев. Кажется, полгода.
– Да? Почему он не сказал? Я бы поняла!
Девушка была столь чиста и столь несведуща относительно мужских организмов, что сразу же поверила и допустила: да, наверное, в сложном мужском устройстве может быть что-то такое, что требует хирургического вмешательства, а потом – нельзя.
Валько взяло с нее слово, что она не проболтается.
Люся поклялась. Выпила еще чаю. Заворожено глядя на Валько, сказала:
– У вас даже некоторые манеры похожи, хоть многое все-таки другое. Иногда кажется, будто с ним говорю. И вы такая красивая. Я бы хотела такой быть.
– Вы тоже красивая девушка.
– Бросьте, не утешайте: среднерусский стандарт – глаза серые, волосы русые, редкие, скулы торчат... А можно, я спрошу?
– Да?
– Вы не замужем?
– Была, развелась, – неосторожно ответило Валько. – Одной лучше.
– А можно еще спрошу? Понимаете, я страшно несовременная. Большинство моих подруг, они уже были с мужчинами. Одна, правда, мне кажется, врет, она просто стесняется: как же, ей уже двадцать два, а она... Предрассудки. Мне тоже двадцать три – ну и что? Но при этом – ужасающая половая безграмотность. В том числе и у меня. Я нашла как-то у родителей такую, знаете, распечатку, слепой текст, там так смешно и глупо. И все касается физиологии. И главное – нет ничего про первый раз. Только не смейтесь надо мной, ладно?
– Да что вы.
– Вот. Я и думаю: как надо первый раз? Довериться мужчине? Или самой тоже что-то делать? А это очень больно?
– У всех по-разному. Терпимо.
– То есть все-таки больно? Понимаете, я не переношу боли. Когда кровь из пальца берут, я чуть в обморок не падаю. Это – больнее?
Валько начинало понемногу сердиться. Не зная ничего о том, о чем спрашивала Люся, оно и не нуждалось этого знать, больше того, такие вот разговоры обнаруживали в глазах Валько, какая бездна идиотизма, неловкостей, несогласованностей, несуразностей в том, что называют словом секс. Вечно они не могут нормально договориться, подумало Валько о людях. И ответило наугад:
– Я думаю, побольнее будет.
– Да? Но я ведь не выдержу, я вскрикну. Это может его напугать.
– Не беспокойтесь. Мужчин женские крики только возбуждают.
– Да? И я вот еще читала, что некоторым мужчинам неприятно, когда кровь. Это правда?
– Не знаю, я не мужчина.
– А он... Вы извините за вопрос, у него много было женщин?
– Не очень. Он разборчивый.
– Это хорошо.
Люся задумалась. А потом поделилась сокровенным:
– Я иногда думаю: почему так природа устроила? Почему без этого нельзя обойтись?
– Без чего? – Валько невольно заинтересовалось словами девушки – не как собственная сестра, разумеется, как само по себе. – Без половых сношений?
Люся передернула плечиками: ее резанула грубость формулировки.
– Да нет. Хотя, и так можно сказать. Вы только не смейтесь, я вам, наверно, кажусь чудной какой-то. Но в самом деле, я с детства, то есть не с детства, конечно, лет с тринадцати, я всего этого боюсь. Мне одноклассники и другие молодые люди, и мужчины вообще всегда казались какими-то грубыми. И эти ужасные волосы на лице начинают расти... Но один раз у меня был мальчик. Очень хороший. Мне нравилось с ним обниматься, целоваться, но он был уже очень развращенный и хотел сразу большего. Я не смогла. И вот я тогда подумала: ведь цель отношений мужчины и женщины – дети, семья. Почему природа не устроила так, чтобы – нежно обниматься, целоваться, и дети – от этого?
– Через слюну? Слишком много детей получилось бы.
– Да... Я очень глупая?
– Почему же? Просто – хорошее воспитание.
– Это правда. Я тепличное растение. Мне многие люди до сих пор кажутся грубыми, неопрятными. Я ненавижу в автобусах ездить, но приходится. А ваш брат, он, знаете, он всегда хорошо пахнет, я это сразу заметила. То есть хороший одеколон, одет всегда опрятно. И кожа... – Люся умолкла и зарделась.
– Что кожа?
– Кожа гладкая, ровная, чистая, как у девушки. Как у вас. Только очень вас прошу, ничего ему не передавайте.
– Я и не собиралась.
– Знаете, мне иногда почему-то кажется, что у нас все будет не так, как у других людей!
Это точно, подумало Валько. У нас будет не так, как у других людей. У нас – никак не будет.
Ему это надоело. Показывая, что хочет спать, пару раз приложило руку ко рту, скрывая зевок и
