Она продолжала раскладывать бумаги с некоторым безразличием, так как ее ответственность распространялась лишь на рабочий день. Она была в той же, что и накануне, юбке угольного цвета, но на сей раз в сочетании с черным свитером, наверно, из уважения к Гревилу. Далеко не худая, но и не полная, с красивыми ногами в черных колготках, она производила впечатление обеспеченной, следящей за собой женщины средних лет. Я не представлял себе ее бодрой и веселой, как Джун, даже в молодости.
Меня интересовало, не могла бы Аннет заняться страховкой компании, и она ответила, что возобновила ее сразу после случившегося. Я недоверчиво прочел условия и позвонил в страховую компанию, поинтересовавшись, не увеличил ли мой брат сумму страхования? Не увеличивал ли он ее с тем, чтобы покрыть стоимость алмазов в полтора миллиона долларов? Нет, не увеличивал, но разговор об этом был. Страховая премия показалась ему слишком высокой, и он не согласился. Голос в трубке объяснил, что премия была высокой оттого, что камни часто находились в перевозке, а в этом всегда была немалая доля риска. В компании не знали, решил ли в конце концов мистер Фрэнклин купить алмазы, так как три-четыре месяца назад дело было лишь в стадии наведения справок. Кратко поблагодарив, я положил трубку.
Тут же вновь зазвонил телефон, и, словно в оправдание молчаливого ожидания Аннет, я подошел к нему.
— Алло?
В трубке раздался мужской голос:
— Это мистер Фрэнклин? Я бы хотел поговорить с мистером Фрэнклином.
— Э... э... Не могу ли я вам чем-то помочь? Я его брат.
— Да, возможно, — ответил он. — Я из Вест-Лондонского полицейского суда. Ваш брат должен был быть здесь уже двадцать минут назад. Он никогда не опаздывал. Не могли бы вы сказать, когда его ждать?
— Одну минуту.
Закрыв рукой трубку, я передал Аннет только что услышанное. С округлившимися от ужаса глазами она стала жестами раскаиваться в своей забывчивости.
— Сегодня же его день. Он ходит в суд через вторник. У меня вылетело из головы.
Вернувшись к телефону, я объяснил ситуацию.
— Ой-ой-ой! Как же вы меня огорчили. — Он действительно казался огорченным, но и несколько раздраженным. — Было бы неплохо с вашей стороны предупредить меня заранее. Сейчас совсем нет времени искать замену.
— Понимаю, — поддакнул я, — но дело в том, что в выходные кто-то ворвался в офис. Еженедельник брата с указанными в нем деловыми встречами украден, и мы, по сути дела, не можем никого оповестить.
— Как же все неудачно складывается.
Это прозвучало несколько неуместно с его стороны. «Вот для покойного Гревила все сложилось действительно неудачно», — подумал я. Однако момент для черного юмора был, пожалуй, не совсем подходящий.
— Если у моего брата были среди судей близкие друзья, — сказал я, — я бы очень хотел, чтобы они мне сюда позвонили. Не могли бы вы им передать?
— Конечно, я передам. — Он немного помедлил. — Мистер Фрэнклин был в лицензионной комиссии. Вы хотите, чтобы я сообщил председателю?
— Да, будьте любезны. Всем, кому можно. Он попрощался таким тоном, будто тяжесть свалилась ему на плечи, а я со вздохом сказал Аннет, что нам стоило бы поскорее известить о его смерти всех остальных, заметив, что компания будет функционировать как обычно.
— А как насчет прессы? — поинтересовалась она. — Может быть, опубликовать это в «Тайме» и еще где-нибудь?
— Хорошая мысль. Вы можете взять на себя ее осуществление?
Она ответила, что может, и, прежде чем позвонить в редакции, показала мне кусок написанного ею текста: «Неожиданно в результате несчастного случая скончался Гревил Саксони Фрэнклин, сын...» Она оставила пустое место после слова «сын», которое я сам заполнил, дописав «...покойного полковника и миссис Майлз Фрэнклин». Затем я изменил «брат Дерека» на «брат Сьюзан, Миранды и Дерека» и в самом конце добавил: «Кремация состоится в пятницу, в Ипсуиче».
— А вы не представляете, что он мог делать в Ипсуиче? — спросил я Аннет. Она покачала головой.
— Я ни разу не слышала, чтобы он упоминал это название. Правда, он вообще никогда не говорил со мной ни о чем, что не касалось работы. — Она помолчала. — Не то чтобы отличался скрытностью, но о своей личной жизни он никогда не рассказывал. — Она вновь помолчала. — Он никогда не рассказывал и о вас.
Я вспомнил, что после всех наших с ним встреч я, несмотря на его словоохотливость, практически ничего о нем не узнал, и прекрасно понял, что она имеет в виду.
— Он часто повторял, что самое надежное средство безопасности — держать язык за зубами, — продолжала она. — И просил нас не особо болтать о нашей работе с совершенно незнакомыми людьми, и мы все понимали, что он прав, хотя мы и не храним здесь драгоценные камни. Все ювелиры просто зациклены на безопасности, a diamantaires вообще сумасшедшие на этой почве.
— Что за diamantaires? — спросил я.
— Не что, а кто, — ответила она. — Это торговцы неотшлифованными алмазами. Они их режут, шлифуют и продают ювелирам. Мистер Фрэнклин всегда утверждал, что алмазы — особая статья в отличие от других драгоценных камней. В восьмидесятых сначала поднялся невероятный алмазный бум, за которым последовало резкое падение цен на алмазы. В результате многие diamantaires потеряли свои состояния и обанкротились, а мистер Фрэнклин часто отмечал, что только ненормальный может так перенапрягаться. — Она помолчала. — Вы не могли не слышать о том, что творилось в вашей округе, где на каждом шагу ювелирная компания. В барах и ресторанах об этом только и говорили. Так что я не сомневаюсь, что менеджер банка что-то напутал. Мистер Фрэнклин никогда бы не стал покупать алмазы.
«Если Гревил не покупал алмазов, — думал я, — то куда же, черт возьми, он дел полтора миллиона долларов наличными?»
Купил алмазы. Что же еще? Или деньги по-прежнему спрятаны где-нибудь в укромном месте? Деньги или алмазы на соответствующую сумму. Лежат себе где-то незастрахованные, и если у моего не в меру скрытного, чрезмерно заботившегося о безопасности брата была карта «острова сокровищ» с отмеченным на ней крестиком заветным местом, то я ее еще не нашел. Но я боялся, что скорее всего все это сгинуло вместе с ним под строительными лесами. Если так, то все имущество его фирмы будет конфисковано банком, а это Гревилу понравилось бы меньше всего.
В этом случае большая часть того, что он мне завещал, исчезла бы, как утренний туман.
«Он должен был оставаться верным своим принципам, — угрюмо думал я, — и не связываться с алмазами».
Вновь зазвонил стоявший на столе телефон, и на этот раз к нему подошла находившаяся рядом с ним Аннет.
— "Саксони Фрэнклин", чем можем быть вам полезны? — спросила она и выслушала, что ей ответили. — Нет, к сожалению, вам не удастся поговорить с мистером Фрэнклином лично. Простите, с кем я разговариваю? Мне очень жаль, миссис Уильяме, но мы вынуждены сообщить вам, что мистер Фрэнклин скончался в результате несчастного случая в минувшие выходные. Однако наша компания продолжает функционировать. Чем мы можем быть вам полезны?
В некотором недоумении она, немного послушав, спросила:
— Вы меня слышите? Миссис Уильяме, вы меня слушаете?
Но ей, похоже, не отвечали, и через несколько секунд Аннет, нахмурившись, отошла от телефона.
— Там положили трубку.
— Насколько я понимаю, вы не знаете, кто такая миссис Уильяме.
— Нет, — она немного помялась, — но, похоже, она звонила и вчера. Я, кажется, сказала ей, как и всем остальным, что мистера Фрэнклина не будет на работе целый день. Вчера я не спросила, как ее зовут. Но у нее незабываемый голос.
— Как это?
— Граненое стекло, — коротко ответила она. — Как у мистера Фрэнклина, но ярче выраженный.
