– Это тот школьник, который каждую свободную минутку отдавал… арабскому, если не ошибаюсь?
– И персидскому тоже. Он и сейчас еще очень молод, но уже один из крупнейших ученых мира, поразительный ум. Мы с ним уже несколько лет переписываемся. Он первый заинтересовался сравнительной таблицей языков, которую я начал составлять давным– Давно и до сих пор не удосужился закончить, и, видимо, говорил о ней в этом ученом собрании. И вот теперь я получил официальное приглашение. Этот голландец предоставляет нам на два или даже на три года, начиная с будущей зимы, свой корабль с опытным капитаном голландцем и всей командой, – сейчас они отплыли с товарами в Батавию. Он рассчитывает, что почти весь первый год я буду изучать местные диалекты на островах… После этого я могу отправиться на остров Пасхи и измерить статуи. Его условия таковы, что лучшего и желать нельзя. У меня будет опытный помощник и полная свобода вести работу так, как я сочту нужным. В Батавии к нам, вероятно, присоединится натуралист, а возможно, и астроном.
Беатриса слушала, и ком стоял у нее в горле. Бедный Уолтер!
Обездоленный, все потерявший, он, точно искалеченный ребенок, тешит себя сказками о том, что могло бы быть…
– Сладкие мечты, – сказала она и погладила его руку.
– Почему же мечты?
Ее рука дрогнула и замерла.
– Неужели ты всерьез думаешь ехать, Уолтер? Милый, посмотри на себя в зеркало. У тебя нет сил для такого путешествия.
– Пока нет, а через год почему бы и не поехать? Я ведь не болен, просто очень утомлен. И в моем распоряжении целых десять месяцев, чтобы набраться сил и привести в порядок мою работу о корнуэллском наречии, тогда в случае моей смерти Тэйлор сможет довести ее до конца.
– Это невозможно, Уолтер! Спроси любого врача.
– Я уже списался с доктором Терри. Он советует ехать, если мне этого уж очень хочется.
Она опустила глаза. Ресницы у нее были длинные, за ними никто не разглядел бы ее мыслей. Чуть погодя она спросила самым небрежным тоном, на какой была способна:
– А тебе этого очень хочется?
– Да.
Наступило молчание, в душе отзвучал и медленно замер звон погребальных колоколов.
Она снова услышала голос Уолтера:
– Доктор Терри все понимает. Он знает, что для меня самое лучшее уехать подальше. В южных морях меня не будут преследовать никакие призраки.
– Только дикари, и пираты, и кораблекрушения, и акулы…
– Только. С этим я охотно мирюсь. И потом… Я никогда не говорил тебе… есть вещи, которые не так-то легко объяснить. Я мечтал об этом всю жизнь.
– О чем?
– О неведомом. О неведомых морях, неведомых землях, никому не ведомых племенах – диких, не тронутых цивилизацией.
– Да, правда… Я помню, когда мы были детьми…
– И до сих пор.
Так вот оно что, думала Беатриса, подавляя дрожь, значит все эти годы такой тесной дружбы она в сущности почти не знала его. Да и что можно знать о другом человеке? Быть может, у каждого есть свое тайное второе 'я', которое он прячет от всех? О ее двойнике никто никогда не подозревал. Вот и у Уолтера есть это второе 'я': не полузабытый злобный и смешливый демон, как у нее, а просто дикое лесное существо, запутавшееся, точно в силках, в нравах и обычаях глубоко чуждой ему цивилизации. Невольно она провела рукой по густым, серебрящимся сединою волосам брата, словно искала заостренные, поросшие шерстью уши фавна. Уолтер задержал ее руку.
– Послушай, Би, ты понимаешь, каково это – умирать медленной смертью и вдруг снова вернуться к жизни?
– Я знаю, что значит умереть мгновенно и снова очнуться.
– Я умирал медленно… От удушья. Он все еще не выпускал ее руки.
– Пойми, – продолжал он. – Я оставил всякую надежду. Дважды я упустил случай – один раз это было очень давно, – и никак не думал, что счастье улыбнется мне в третий раз .
– А когда был первый?
– Сразу после смерти папы. Один ботаник отправлялся в Гималаи и хотел взять меня с собой. Я чуть было не поехал.
– Я и об этом ничего не знала.
– Никто не знал, только мама. Она просила не говорить тебе.
– Почему?
– Лорд Монктон предложил рекомендовать меня на дипломатическую службу.
– И мама захотела, чтобы ты отказался от той поездки?
Уолтер опустил голову.
– Это был единственный способ ее успокоить. А, не будем вспоминать, все это позади! Помнишь, Би, как
