перевернулось во мне. Понимаешь ли… наши поступки только символы, сами по себе они ничего не значат. Наши побуждения – вот что важно. – Она опустила руку и покачала головой. – Боюсь, это звучит невнятно.
Но я не знаю, как сказать яснее.
Он молча кивнул и взял с полки «Vita nuova».[18]
– Можно?
– Бери что хочешь. Но эта книга, наверно, есть у д'Аллейров. Отец Жиля был большим знатоком Данте.
– На этом экземпляре есть пометки.
– Твои?
– Совсем мало, и карандашом. Я сейчас же сотру, если хотите. Они только в конце, на чистой страничке. Беатриса взяла у него из рук книгу.
– Да это стихи! А прочесть нельзя?
– Вам можно.
Она села и прочла набросанные карандашом строки.
– Артур, – спросила она не сразу, – давно ты сочиняешь стихи?
– С тех пор, как… уже много лет. С того раза в Каргвизиане, когда я сидел над алгеброй. Тогда я думал, что это грех.
– «Дьявольское искушение». Надеюсь, ты недолго так думал?
– Ну конечно.
– Ты никогда не говорил мне, что пишешь. Я тебя чем-нибудь обидела или просто ты стеснялся?
Артур смущенно опустил голову.
– Они были… не так хороши, чтоб вам показывать. И потом… некоторые были о вас.
– Обо мне?
– Да… Что вы пришли, точно ангел, отворяющий двери темницы. Только я всегда сбивался с размера. И потом есть вещи, которые, можно только думать, а сказать нельзя. Никому. Но написать можно, это совсем другое… Понимаете?
– Понимаю, Итуриэль.
Артур вскочил, захлопал в ладоши.
– Наконец-то! Вы меня уже один раз так назвали, давно– Давно, помните? И я никак не мог вспомнить это имя, помнил только, что оно в четыре слога и кончается на «эль». Итуриэль… как красиво! Что это значит, тетя Беатриса?
Звучит так, как будто это из Ветхого завета, но там я такого не помню.
– Загляни в «Потерянный рай». Впрочем, ты и тогда вряд ли поймешь, почему это имя так подошло тебе. Но боюсь, я не сумею объяснить.
Глэдис отнеслась к предстоящей разлуке с Артуром гораздо спокойнее, чем ожидали ее мать и дядя. Она была явно огорчена, но при этом удивила их своим самообладанием и здравым смыслом.
– Я рада, что он едет, – сказала она. – Тут все воображают, что на него можно смотреть свысока, потому что он когда-то не умел правильно говорить, а он привык и все терпит, и это для него очень нехорошо. Теперь он говорит получше других, да только они этого и понять не могут. А когда он вернется из Франции, он поставит себя по-другому.
Зима в Бартоне прошла без всяких событий. Здоровье Беатрисы вынуждало к тихой, размеренной жизни, и хоть силы Уолтера понемногу прибывали, он тоже еще должен был беречь их.
Не спеша и не утомляясь, он успевал многое сделать: занимался с Глэдис, приводил в порядок материалы, собранные за годы жизни в Корнуэлле, готовился к экспедиции.
Письма Артура из Франции и письма о нем Жиля отрадно было читать. Артур жил деятельной, богатой впечатлениями жизнью и, по-видимому, был совершенно счастлив: он усиленно занимался, но при этом еще и ездил верхом, лазил по горам, слушал невиданных ранее птиц и заводил дружбу с жителями горных селений. Тетя Сюзанна, вся родня Жиля, старые слуги, прожившие в доме д'Аллейров долгие годы, – все полюбили его. Он, видно, вполне освоился в этой простой и аристократической семье, среди людей, живущих скромно, почти бедно, хорошо знакомых с суровым трудом, но при этом полных достоинства и высокообразованных, – никогда он не чувствовал себя так хорошо и легко среди уорикширских сквайров.
– Среди нас он всегда был точно изгнанник, – сказала Беатриса брату.
– Только не с тобою и не с Глэдис.
– Глэдис просто спасла все. Даже подумать страшно, чем бы это кончилось, если бы не она. Гарри всегда старался изо всех сил, потому что сознавал свой долг перед Пенвирном и не хотел огорчать меня, но он и Артур слишком разные люди.
– Несомненно, и он и Дик чувствовали, что их отцу неприятно присутствие Артура в Бартоне, хоть он этого не сознает, – заметил Уолтер. – Как по-твоему, прошло это у Генри? Я знаю, он очень старался быть мальчику отцом.
– Он всегда был более чем великодушен, – ответила Беатриса. – С самого начала он делал все возможное, чтобы Артур чувствовал себя как дома. Но в глубине души…
Она вздохнула.
