– Мне кажется, мы не понимаем друг друга, – вставила Беатриса. – Мой муж уже говорил мне, что собирается продать кое-какую землю, чтобы можно было построить хороший дом и купить лодку, а у меня есть немного своих денег, которых хватит на мебель и теплую одежду для всей семьи. Меня заботят не расходы, – я не знаю, что предложить и как предложить, не обидев Пенвирнов. Мне нужен деловой совет.
Повис поставил стопку тарелок на стол и задумался.
– Понимаю. Ну что ж, сударыня, лодку купить нетрудно, Да и дом построить тоже, коли на то пошло. В Камелфорде есть дельный подрядчик, а в Трепанее – каменоломни. В здешних местах камень – самый дешевый материал и самый пригодный для такого климата: не боится ни ветра, ни сырости.
Перевозка обойдется недешево, но когда картофель будет убран и лошади освободятся, я думаю, Мартин не запросит за них дорого, а когда улов сардин будет продан, многие в поселке будут рады подработать.
Он повернулся к Уолтеру.
– Вы, наверно, выделите участок для застройки, сэр?
– Разумеется.
– Это может подействовать на Билла. Есть что-то такое в словах «свободное владение»… – Он снова поднял тарелки. – Не так пахнет милостыней.
Беатриса удивленно посмотрела на него.
– Милостыней? Этот человек спас наших детей. Должен же он понимать, что мы до самой смерти его неоплатные должники.
– Это вы так считаете, сударыня, и мистер Риверс, да Билл-то этого не знает. Не так легко простым людям вроде него или меня разобрать, что думают благородные господа. Мы ведь народ необразованный.
Злоба в его голосе заставила Беатрису снова взглянуть на него. Он стоял спиной к ней.
– Это может относиться к Пенвирну, – мягко сказала она, – но не к вам.
Вам дали хорошее образование, или по крайней мере вы каким-то образом сами сумели его приобрести. Я каждый день обнаруживаю, как много вы знаете.
Складывая скатерть, он оглянулся на Беатрису с обычной иронической усмешкой.
– Что правда, то правда, сударыня; можно сказать, мне повезло. Я прошел три хорошие школы, пока еще пел дискантом. Моя мать научила меня читать священное писание и молиться; мой отец научил меня обращаться с лошадьми и собаками, а господа научили меня прислуживать за столом и помалкивать. Это оказалось для меня полезнее всего. – Он поднял поднос. – А потом началось мое образование. Как вы сказали, сударыня, оно было хорошее. Да только не для дамских ушей… Вода для бритья готова, сэр; и я достал коричневый костюм.
Когда он вышел. Беатриса проводила его взглядом.
– За этим скрываются тяжелые воспоминания, Уолтер.
– И очень много. У Повиса бывали самые разнообразные приключения, и, пожалуй, не обо всех можно рассказывать. Индийская кампания принесла ему две раны и медаль; он спускался по Хугли, плавал вверх по Нилу и огибал мыс Горн на торговом бриге; он был слугой офицера в Гибралтаре, коридорным в Париже, поваром в Каире и сменил еще несколько профессий.
– Но что заставило его вести такую жизнь?
– Трагедия, которую ему пришлось пережить.
– Я так и думала. Вчера вечером он сказал мне, что потерял ребенка.
– Он сказал тебе об этом? Значит, он о тебе высокого мнения, Би. За все эти годы он только два раза говорил со мной о своем ребенке.
– По его голосу чувствовалось, какое это было горе для него.
– И не удивительно. Раз он сам упомянул об этом, я думаю, ему не будет неприятно, если я расскажу тебе о его жизни.
– Я буду рада, – сказала она, – если ты расскажешь мне о нем все, что возможно. Вчера вечером кое- что в его словах произвело на меня странное впечатление… как будто через него мы можем понять Пенвирна.
– Из того, что он говорил тебе о себе?
– Н– Нет. То есть не прямо… Да, пожалуй, он имел в виду себя.
Уолтер на минуту задумался.
– Я могу рассказать только в общих чертах. Он сын бедного уэльского батрака; детство у него было тяжелое и безрадостное: он пас овец в горах.
Когда ему исполнилось четырнадцать лет, его взяли в местный «господский дом»
– поместье какого-то баронета – учиться обязанностям лакея под присмотром дворецкого. Как я однажды от него слышал, он прослужил там шесть лет и ни разу ни в чем не провинился, если не считать того, что распевал псалмы рано по утрам. Еще и теперь, когда рядом нет посторонних, он иногда поет старинные уэльские песни, и у него удивительно приятный голос.
– Неужели? Вот никогда бы не подумала!
– По его словам, большинство горцев Уэльса страстно любят музыку. Так вот, он женился очень молодым. Она служила в том же доме и была на таком же хорошем счету, как и он. Она тоже любила петь, и, кажется, он в ней души не чаял. Они поселились в домике на землях баронета. Когда Повису исполнилось двадцать лет, его обвинили в краже меченной полукроны – ее нашли у него в кармане. Он сразу догадался,
