— Тогда почему?
— Ведь иначе, ждет бесспорное поражение.
— Ангелы говорят вам об этом?
— Мои тети. Я благодарю Бога за них, каждый день. — Когда ее позвали по имени, она встала. — Вы придете еще, тогда мы сможем пообщаться?
Сера не ответила. Она посмотрела в другой конец комнаты, где проповедник махал рукой.
— Он счастливчик, его жена ангел.
— О, он говорит то же самое каждый день. Главным образом за то, что я веду домашнее хозяйство. — Нанетт улыбнулась, и на щеках появились ямочки. — Он меня любит. Я люблю его.
Она не сказала ничего больше, как будто этого было достаточно.
Когда Сера протянула Нанетт руку, та проигнорировала ее и просто обняла.
— Вы придете снова?
— Есть столько всего, что я хочу узнать. Например, демоны и ангелы, что-то вроде материи и антиматерии, почему мы до сих пор не разорвались?
Нанетт отодвинулась.
— Я рада, что вы не говорили этого прежде, чем я обняла вас. Мы добавим вас к нашим посетителям.
— Не беспокойтесь. Я не буду домохозяйкой.
— Я думаю, что нам надо стремиться к чему-то более существенному, так или иначе.
— Новому оружию?
Нанетт сморщила нос.
— Миру.
Дениэл шел к ним, улыбаясь. Сера встала. Она не хотела вести светскую беседу с мужчиной, который не подозревает об опасности вокруг него.
Было слишком трудно решить, опасалась ли она за него… или завидовала.
Глава 15
Корвас Вейлриус уставился на ворону. Так много оттенков черного, затронутых в этом оперении. Для этой обычной птицы, с ее незаурядностью и беспечностью, царство демона не имела никакого значение, по сравнению с этими тонкими слоями и цветами оперения.
Он накрыл ее своей рукой, смакуя теплоту на своих ладонях, несмотря на холод кольца на его пальце.
Он сбросил ее на пол.
Осколки стекла разлетелись, они были больше, чем он ожидал. В клетке филигранной работы, ворона расправила крылья.
— Испорчено, — шипел Корвас. Его черные метки на руках болели от старой боли.
Стеклянная птица никогда не могла бы взлететь. Но должна была выглядить будто она взгромаздилась на его подоконнике, потому что еще не понимает, что надо бежать.
Его последняя работа, несмотря на ее прозрачность, была свинцовой и мертвой. Он должен избавиться от нее.
Ворона вставила свой клюв между прутьями клетки, поворачиваясь к одному из осколков, который приземлился поблизости. Она пыталась подтащить его к себе.
Корвас направил яркий свет на живую птицу, он схватил палку со стола, и пару раз ударил по клетке.
— Спать, — рычал он. — У меня ночная работа, но завтра…
Тени крутились вокруг него в жадном потоке, поскольку он пробирался через город. Он не останавливался, чтобы потворствовать их просьбам. Еще не много и они окажутся на таком банкете, что насытятся навечно.
Тени следовали за ним по лестничному пролету, мимо стилизованного дракона и набором бумажных фонариков, которые раскачивались при порывах ветра. Он открыл дверь, и они проникли до него и после.
Хозяйка отпрянула и распахнула глаза. На мгновение он подумал, что она может видеть тени, это, конечно, редкость, но бывает. Но ее пристальный взгляд остановился на нем, и он понял, что его собственное голодное выражение пугает ее.
Он попробовал принять более приятный вид.
— Добрый вечер. Я полагаю, мои друзья уже здесь.
Она не ответила, а только поклонилась, когда он прошел мимо. Он подошел к кабинке, где сидели два мужчины.
Один, сжимал бутылку в руке, и смотрел поперек стола на большую тарелку суши.
— Джеф, как ты можешь это есть?
— Я ем, когда мне хочется. Ты должен это попробовать.
— Ты постоянно хочешь есть.
— И что такого Мэтти? Ты собираешься все это выпить?
Корвас, отметил про себя покрытую пятнами ненасытную ауру Джеффи и не был удивлен ненасытностью этого человека. Испуская свою душу, подобно омертвелой коже, он, наверно, всегда, чувствовал себя опустошенным. Торговец наркотиками имел больше души, чем этот.
— Господа. — Он присел на стул. — Я опоздал. Простите меня.
Джеффри махнул ему палочками для еды, рассеевая пятна его души. Тени роились близко. Но быстро отпрянули назад к дымовой волне.
— Спасибо, что пришли, — Метью сидел напряженно, сжимая в руках бутылку. — Я знаю, что уже поздно.
Тени кружащиеся вокруг Джеффри поднялись над задней частью кабинки, цепляясь за красный круглый фонарик, висящий над ним. От звука их шипения мороз прошел по коже, и свечи в фонаре стали подрагивать.
Метью опустил бутылку, что бы поднять себя.
— Я пригласил вас обоих сюда, чтобы вы знали, — он вздохнул. — Завтра будет собрание, и я хочу предложить начать закручивать гайки в Солацин.
Джеффри выранил свои палочки для еды и начал, что-то бормотать. Он прочистил горло. Тени на лампе ждали лакомого кусочка…, тогда с жутким звуком лампа треснула над головами. Из-за чего тени немного отступили.
Корвас поднял брови.
— И почему нельзя оставить такое чудесное открытие как Солацин?
— Какой хуй вернет нам все наши деньги? — рычал Джеффри.
Метью перегнулся, через стол.
— Вы же слышали. Полиция и здароохранение просто кричат об этой новой заразе. Они называют его Солво. — Он отпил из всоей буталки. — Солво? Солацин? Забрать у нас? Оно наше. Так или иначе, оно уже распростаняется на улице. — Он отложил бутылку и посмотрел на своих собеседников, чтобы они разделили его ужас.
Они посмотрели на него. После некоторого молчания Джеффри вернулся к суши.
Метью опустил глаза.
— Вы же знали, — шептал он. — Вы знали, что это убивает людей? Они говорили, что чувствуют себя лучше, их боль уходит, так же как вы и говорили. Но также они вообще больше ничего не чувствуют, они превращаюися в гребанных зомби.
— Зомби? О, пожалуйста, — Джеффри сказал раздраженно. — Не при такой же дозе. По крайней мере, это можно скинуть на, что-нибудь другое.
— Нет,… Вы говорили, что у вас были несчастные случаи в клинических испытаниях?-
