влюбленных друг в друга, и сказала:
— Пусть будет так, как пожелает этот юноша.
— Ты что молчишь? — возмущались ребята. — Проси. Становись на колени.
Василь справился с волнением и сказал:
— Просим повторить «Шопениану».
Русалки во главе со своей повелительницей направились к озеру, оставляя на песке заметные следы. Но на воду волшебницы ступили с легкостью пушинок. Под их туфельками озерная гладь лишь чуть-чуть вздрагивала, расходясь еле приметными кругами. Словно воды касались лапки водомерок или падали сверху крохотные капельки дождя.
Из неведомой дали, из какого-то невыразимо прекрасного мира просочились нежные звуки. Они полились в чаше озера, плескались. Рассыпчатое эхо, отражавшееся от холмистых берегов, придавало музыке объемность и глубину. А сами русалки казались духом музыки или ее зримым выражением — настолько чутко каждый их шаг, каждый пируэт отзывался на мелодию и ритм вальса. Но чаще чудилось обратное: сами звуки соскальзывали с их пальцев, возникали из плавных движений чудо-балерин. Это было идеальное слияние музыки и пластики.
«Шопениана» длилась минут двадцать, но пролетела для юношей и девушек, как один миг. Польщенные аплодисментами, русалки раскланялись, причем подолы их кисейных платьев таяли в нитях тумана, ползущего над водой. Вот-вот и сами русалки растают в зеркальной глади озера, исчезнут, «уйдут домой».
Но нет, они и сегодня не могли обойтись без своего любимого балета — зазвучал вальс из «Лебединого озера» Чайковского. Снова русалки закружились, упиваясь своей легкостью и грацией. И вдруг… Юноши и девушки не верили глазам своим: русалки вдруг взмахнули полами своих белых платьев, как крыльями, и взлетели!
В небе уже не русалки, а лебеди. Махая крыльями в ритм вальса, белые птицы-балерины летели в ночную высь, туда, где серебрилась вечно струящаяся река Млечного Пути. Все выше и все меньше становились птицы… Еще миг, и угасла музыка, а сами лебеди-русалки затерялись среди звезд, рассеялись в тиши мироздания.
— Это неправда! — воскликнула Наташа Быстрова. — Это сон. Нам снится сказка!
— А это тоже снится? — возразил Саша Федин, показывая на русалку, одиноко стоявшую на воде.
К изумлению ребят, королева русалок не улетела вместе со своими подругами. Она вышла на берег, чуть прихрамывая и морщась: балетные башмачки, видимо, были ей тесны. Она наклонилась, сняла их и отбросила в сторону. Не долетев до травы, башмачки исчезли — ушли в Память. На смену им выступили мягкие и удобные туфли.
— Вот это да! — удивилась Вика. — У нее были антибашмаки. Поэтому и ходила по воде вместе с русалками. И никакая это не русалка, а такая же, как мы. Она разыграла нас!
«Я это знал! Я это предчувствовал!» — мысленно воскликнул Василь, хотя в глубине души признался, что ничего не знал.
Юноши и девушки окружили «королеву». Смеясь, называли ее обманщицей, спрашивали, кто она и откуда. А та молча и стеснительно улыбалась. Лишь по пути, когда вышли из леса в лунные степные просторы, разговорились. Живет она и заканчивает десятый класс на одном из массивных спутников Сатурна — Титане.
— У нас такие же леса, луга и реки. Но нашей природе, к сожалению, далеко до Сферы Разума. И нет у нас ни эльфов, ни фей, ни русалок. А я так хочу стать балериной.
— Балетному искусству можно учиться и в студии, — возразил кто-то.
— Можно. Но многие ваши русалки и феи — это сама стихия танца. Недавно я открыла Лебединое озеро с его изумительной акустикой. Музыкальное озеро! А его русалки — просто волшебницы. Я подружилась с ними и сегодня старалась ни в чем не уступать им. Удалось мне это?
«Еще как!» — хотел сказать Василь, но от волнения не мог вымолвить ни слова.
«Да что такое со мной, уж не влюбился ли всерьез?» — на секунду очнулся Василь. Но лишь на секунду. Он плелся позади всех. Шел словно отуманенный и не мог толком вникнуть, о чем говорили ребята со своей новой знакомой. Кажется, даже о нем с Викой, о их предстоящей помолвке. Балерина обернулась и с любопытством взглянула на юношу. И словно обожгла своими большими, поразившими Василя глазами. Какими? Не разглядел…
Когда подошли к границе города и остановились около спящих Близнецов, кто-то вздохнул:
— Пора по домам.
— Я еще не освоилась с вашей местностью, — оглянувшись по сторонам, сказала балерина. — Где-то здесь станция миг-перехода, этакая симпатичная часовенка. Но где она? Кто покажет?
— Я! — отозвался Василь. — Я провожу!
Наступила неловкая тишина. Лишь одна из одноклассниц Василя, коротко рассмеявшись, прошептала:
— Вот вам и помолвка.
Сережа Розов с обидной усмешкой окинул взглядом Василя и что-то пробормотал. Кажется, слово «свистун». Потом подошел к Вике, потерянно стоявшей поодаль.
— Идем, Вика. Нам по пути.
Стараясь не глядеть на Василя, юноши и девушки заспешили к рябине, где начиналось раздвоение пространства, и ушли, став невидимыми в невидимом городе.
«Ну и пусть», — подумал Василь, оставшись наедине с девушкой с планеты Титан. Опустив голову, она носком туфельки шевелила траву. Длинное кисейное платье ее при этом колыхалось. На нем вспыхивали голубые лунные искры, подсвечивали снизу лицо и гасли в густых ресницах.
— Как нехорошо получилось, — прошептала девушка и подняла голову.
Глаза ее распахнулись, и Василь смешался: не глаза, а бездонные синие озера, окруженные черными камышами ресниц.
— Ну и пусть! — опомнившись, довольно бодро заявил Василь. — Идем.
Под обширной листвой Близнецов он остановился. Недоумевая, девушка вместе со своим спутником вглядывалась вверх, где, рассекая мглу, дымились лучи и светились редкие пятна.
— Здесь живет дриада, — пояснил Василь.
Он надеялся увидеть девичье лицо, услышать шелест листвы и ласковый смех, одобряющий его дружбу с красавицей балериной. Но не колыхнулся ни один лунный блик, не шелохнулся ни один листик. Неподвижное, отчужденное молчание. «Подумаешь, — обиделся Василь. — Обойдемся».
Юноша и девушка вышли из тени, густо черневшей под кроной Близнецов, и словно окунулись в живой, волнующийся океан: в степи стлались, клубились светлые туманы. Платье балерины сливалось с этим мерцающим дымом. Она будто не шла, а плыла и казалась Василю девушкой, живущей в нашем мире лишь наполовину.
— Такое впечатление, что ты совсем из другого мира, — сказал он.
— Ничего удивительного, — улыбнулась девушка. — Я ведь инопланетянка. У нас на Титане многое для вас, землян, необычно. Даже имена.
— А как тебя зовут?
— Аннабель Ли.
— Что-то от поэтической старины. Эдгар По?
— Да, у поэта-романтика встречается это имя. Но разве я похожа на его Аннабель Ли?
— Нет. И в то же время есть что-то от другого мира…
— Хватит об этом, — с лукавой улыбкой прервала его девушка. — Лучше расскажи о своих волшебных друзьях. Вам, землянам, можно позавидовать. У нас природа такая же, как у вас. Но, к сожалению, еще первобытная, не одухотворенная.
Василь посочувствовал ей и стал рассказывать о спутниках своего детства — фее весенних лугов, Кувшине, снегурочке.
Остановились они на высоком холме перед кустами сирени. В их ветвях искрами мелькали светлячки и струился тихий свет. Часовенка-станция, расположенная в низине под холмом, утопала в густом тумане, и
