— И ты даже не помнишь его названия?
— Меня оно как-то не интересует.
Она внимательно посмотрела на меня:
— Я думала, ты просто мальчишка, но у тебя, похоже, проблемы посерьезнее. Неужели тебе нравится жить словно студень?
— Студень?!
— Да, студень. Рыхлый, как эти взбитые сливки. Кстати, у тебя весь рот в креме.
Отправив в рот последний кусочек пончика, я вытер губы салфеткой.
— Повторяю свой вопрос: с чего ты это взяла?
— Я полчаса ждала тебя перед домом. Дверь не заперта, и я могла подождать внутри, но я-то человек воспитанный.
Я никак не прокомментировал это утверждение.
Она заглянула мне в лицо:
— Ты слушаешь? Так вот, пока я тебя ждала, я рассматривала тот дом и думала, как здорово было бы здесь жить. Представляла, какую квартиру я бы выбрала. Там пять этажей, так? На одном этаже трехкомнатные, выходят сюда, — я сначала выбрала такую, но потом прикинула цены на землю и остановилась на маленькой квартирке. Вот стою я, думаю обо всем этом, рассматриваю окна и вдруг замечаю любопытную вещь. Сегодня отличная ясная погода, а в квартире на третьем этаже плотно задернуты шторы. Сначала я подумала, что, возможно, там живет девушка, которая трудится по ночам и в это время суток как раз отдыхает. Но тут мне показалось, что шторы едва заметно колыхнулись. Шпион? Я сделала вид, что маюсь от скуки, и забрела на соседнюю автостоянку якобы полюбоваться припаркованным там «фиатом», а сама стала наблюдать в лобовое стекло. Там как в зеркале все видно. И что ты думаешь? Щель в шторах стала немного шире, и кто-то пристально начал меня рассматривать. Думаю, мужчина. Как только я обернулась, шторы моментально сомкнулись опять. Ну и что ты на это скажешь, приятель?
— Ты же мегазвезда, почему бы мужчине на тебя не полюбоваться?
— Такой вариант возможен, — деловито ответила она, — но ты не задумывался о том, что наблюдать могут за тобой?
— Может, и задумывался.
Я допил молоко и заговорил, опередив открывшую было рот Мари:
— Кстати, а что там с полицией по поводу покушения? Свой рассказ я оставлю на потом. И должок верну, и мыслями своими поделюсь. Буду признателен, если ты первой ответишь на мои вопросы.
Глядя на меня с жалостью, она медленно покачала головой:
— Какой же ты все-таки мальчишка. Только и умеешь, что требовать.
— Может, это все же лучше, чем в твоем мире, где только и надо уметь, что изворачиваться и хитрить.
— Твоя наглость не знает границ. И что, твой характер уже никак не исправить? — Не дождавшись ответа, она с отчаянием вздохнула: — Тут вот какая штука: формально никакого покушения не было.
— Формально?
— Да. И это при том, что японская полиция считается одной из лучших в мире.
— То есть наши доблестные копы еще не знают об инциденте. Так?
Она кивнула:
— Похоже на то.
— Выходит, Нисина не пострадал?
— Его ранили. Но пуля, кажется, только оцарапала руку. Врач сказал, что через две недели будет как новенький. Насколько я знаю, ранение не доставляет ему никаких неудобств, он даже не скован в движениях. Пиджак, правда, наверняка пришлось выкинуть.
— Но если его осматривал врач, он не мог не догадаться о причине ранения. Он что же, не посчитал нужным сообщить в полицию?
— Ну, врачи всякие бывают.
— Хм, выходит, у этих парней куплены даже такие эксклюзивные медицинские услуги? — промолвил я.
— Выходит, что так, — сказала она.
— Но ведь во время покушения там наверняка было полно посетителей?
— Ты же знаешь, казино — вещь нелегальная. Кому захочется добровольно светиться? Стрелявший скрылся. Все шито-крыто. Вот такие дела.
— А этот человек, который стрелял, как он выглядел?
— Говорят, самый обычный мужчина, по виду типичный клерк. Вроде бы совсем не похож на якудзу.
— Выходит, они поделились с тобой всеми этими подробностями?
— Ну… думаю, только малой их частью, но поделились, да. А может, это тоже послание тебе?
— Послание?
— Сегодня, когда я вернулась к себе в комнату, мне позвонил тот менеджер, его зовут Харада, и вызвал для разговора. Кстати, я только что от него, мы с ним сидели в кафе на Гиндзе. Он дал мне вот это. — Она вынула из сумки конверт и положила на стол. Банковский конверт. Довольно плотный.
— Что это?
— Выходное пособие.
— Выходное пособие?!
— Похоже, моя миссия закончилась. Мне сказали, что здесь миллион иен.
— Миллион иен?!
— Да что ты заладил как попугай! Хватит за мной повторять. Пожалуй, после месяца работы сумма действительно немалая.
— Немалая?! Я бы сказал, она вообще несопоставима со сроком твоей работы. Скажи спасибо, что тебя не слышат те, кого уволили по сокращению, — они разорвали бы тебя в клочья. Что же это за люди, не имеющие ни малейшего представления о кадровой политике?
— Я и сейчас не знаю, что это за люди. Не знаю, что у них на уме.
— Ты говорила о каком-то послании.
Она кивнула:
— Он сказал мне следующее: «Если вдруг случайно встретишь Дзюндзи Акияму, передай ему вот это». Слово в слово. Что ж, теперь хотя бы окончательно ясно, что они тебя знают и интересуются тобой.
Тонкая белая кисть прочертила дугу на поверхности стола. Передо мной легла визитная карточка. Те же иероглифы, что на визитке Мари, тот же дизайн. Офис Тадамити Нисины, секретарь Кунихико Харада. Только имя другое. Хотя есть и еще отличие — приписка сверху от руки:
«Приносим свои извинения за наш интерес к Вашим воспоминаниям».
Я так и эдак вертел карточку в руках, разглядывая эти строки, когда она спросила:
— Что это за воспоминания, о которых здесь написано? — Я не ответил, и она продолжила: — Знаешь, он совершенно не настаивал на моей встрече с тобой. Так что не спрашивай у меня, что он затевает. Не представляю, с какой целью он дал мне эту визитку. Я спросила, но он ответил, что раз я уволилась, то нас теперь ничто не связывает. Так ничего и не рассказал. Только еще раз напомнил насчет случайной встречи с тобой. Но… как бы получше выразиться? Это трудно объяснить, но у меня возникло ощущение, будто он поручил мне эту работу. Поручил поработать посыльной, понимаешь? Думаю, что-то такое он имел в виду. Пожалуй, из него вышел бы отличный психолог.
Слушая ее рассказ, я продолжал разглядывать карточку. Потом взглянул на Мари:
— Казино временно закрылось, я угадал? Где же ты была эти несколько дней?
Она почему-то смутилась. Затем, похоже, справилась с собой, и голос ее снова зазвучал непринужденно:
— Расскажу, но при одном условии.
