Древесные ноты. И еще… Хомутов действительно был влюблен.
– И все это ты понял по запаху человека, которого ты видел совсем немного? – изумилась Наташа. – Невероятно!
– Если бы он мне поверил тогда… – вздохнул Севик. – Я сказал, чтобы он был осторожнее. Ему грозила опасность.
– Что?
– От него пахло смертью, mon ami. Я этот запах ни с чем не спутаю.
Можно сомневаться в искренности модельера, можно не верить собственной интуиции, но носу Севика Наташа доверяла безоговорочно. Если Севик говорил, что человек подлец, тот действительно оказывался подлецом. Если Севик говорил, что от Хомутова приезжала влюбленная женщина, значит, так оно и было.
– От женщины ничего хорошего не жди, – напоследок сказал парфюмер. – Это истинный сосуд зла. К тебе это не относится, mon ami, но Хомутов пострадал именно из-за женщины.
От хорошего настроения не осталось и следа.
Наташа в задумчивости заехала к Алисе и забрала черное платье. Оно было сшито точно по фигуре. Спереди талию обрамляла лента из черного шифона, на бедрах она пряталась внутри и появлялась со спины большим черным бантом.
Примерять эту красоту Наташа не стала, она доверяла глазомеру модельера.
Сама не понимая зачем, она вдруг свернула в сторону Новой Риги. Может, пришло время поговорить с Ксенией начистоту?
Мрачный Евгений встретил ее молча. От его привычной шутливости не осталось и следа. На этот раз даже Шекспир не пришел старику на выручку.
– Ксения Аркадьевна в гостиной, – сказал старик. – Ничего не ест, почти не спит, пьет. Много. Вы бы повлияли на нее, Наталья Николаевна… Совсем себя не жалеет.
Ксения лежала на кушетке. Всего за несколько дней она сильно похудела и теперь казалась невесомой, как пушинка. В комнате стоял сильный за пах спиртного, который смешивался с похоронным ароматом увядших цветов.
Не говоря ни слова, Наташа позвонила в колокольчик. На звук пришла горничная – молодая перепуганная девчушка.
– Откройте окно и унесите цветы, – попросила Наташа и подумала, что теперь Даша будет отравлять жизнь другой хозяйке. В том, что бойкая горничная не выпадет из обоймы рублевской прислуги, сомневаться не приходилось…
– Так нельзя, Ксю, – мягко сказала Наташа. Она присела рядом и принялась расчесывать спутанные волосы подруги.
– Я все время думаю, почему у нас ничего не получилось, – глухо ответила Ксения. – Где я ошиблась? В чем виновата? Знаешь, сколько людей мне позвонило, чтобы сказать, что Миша мне изменял? Сотня! Для них измена Миши и мое унижение стали настоящим праздником.
– Меня ты тоже внесла в список?
– Ты была деликатной. Вместо того чтобы интересоваться пикантными подробностями, волновалась за меня. Но остальные!..
– Ты ревнуешь того, кого уже нет.
– Ревную. С каждой минутой все сильнее. Думаю, кто она? Как выглядит? Как одевается? Представляю их обоих в постели и схожу с ума, потому что не могу устроить ему сцену, не могу спросить, не могу поплакать у него на плече… Ничего не могу!
Она помолчала и налила себе коньяку. Наташа хотела помешать, но Ксения упрямо мотнула головой:
– Не останавливай. Я хочу напиться! Чтобы не чувствовать боли. Она внутри меня, как гигантская опухоль. Растет и растет. Я все жду, когда она лопнет. Может, тогда станет легче? Хотя бы на минуту. Но коньяк, зараза, не берет. Я пью, а мне все нипочем. Только усталость накапливается. Как радиация. Лежу часами и смотрю в потолок.
– Ксю…
Ксения резко приподнялась:
– Ты тоже думаешь, что он спал с горничной? Скажи, только честно! Мы орали вчера друг на друга, словно драные кошки. Вернулась из милиции и сразу ко мне – за расчетом. Дескать, сказала следователю всю правду, и что с минуты на минуту за мной придут – арестовывать. Я и не выдержала, наговорила ей лишнего. Я ведь всегда Даше помогала: вещи отдавала, деньги… И все это время она меня ненавидела. Так и сказала.
– Ксю, не растравляй себя. Стоит ли обращать на нее внимание? Она просто тебе завидует.
Ксения всхлипнула:
– Она сказала, что Миша… что Миша очень любил ее целовать в «кошачье место» – в шею, под волосами.
– Ну и что с того?
– Он всегда целовал меня туда. И говорил, что я кошка, которая всегда гуляет по себе. Но он смог меня приручить…
– Она просто дразнит тебя. Ничего у нее с Хомутовым не было. Да и быть не могло. Кто ты и кто она?! Хомутов обожал тебя!
– Ты говоришь, а сама в это не веришь. Он изменял мне! Мы не спали с ним! Не спали!.. – вдруг выкрикнула она. – Надоело! После похорон продам компанию и уеду куда глаза глядят. Не могу больше оставаться здесь. И в этом доме жить не смогу! – У нее началась настоящая истерика.
– Не плачь. Хочешь, я сама поговорю с Дашей? – предложила Наташа. – Надавлю, и она сама признается, что наврала. Где она?
– Не знаю. Утром я ездила в город, так она не постеснялась попросить, чтобы я ее подвезла… Кажется, еще не возвращалась…
Ксения, словно потерявшийся ребенок, доверчиво схватила подругу за руку:
– Ты правда можешь с ней поговорить? Правда? Ради меня, узнай как все было. Я приму любую правду, мне только нужно знать, с кем он мне изменял.
– Ты уверена, что она вернется?
– Уверена! Сказала, что никуда не уйдет, пока меня не арестуют. Я чуть на ходу ее из машины не выкинула.
– Уж, скорее, это Даша тебя бы выкинула… Ксюша, как ты вообще в таком состоянии за руль села?
Ксения вздохнула:
– У меня есть волшебное средство по борьбе с ГИБДД – это моя очаровательная улыбка… еще никогда не подводила. Я бы, конечно, никуда не ездила, Люда попросила, она же всем занимается, оставила кучу подписей… Хорошо хоть «Хом-инвест» не на мне, я бы его развалила вернее любого вредителя…
– Ксю, а ты хоть смотрела, что подписываешь?
– Наташа, это же Люда, правая рука Миши, если не доверять ей, тогда уж лучше сразу в петлю…
Глава тринадцатая
Есть такая отвратительная привычка: проснуться за пять минут до звонка будильника. Казалось бы, можно еще спать, но сам факт пятиминутности этого сна не дает сомкнуть глаз.
Наталья сделала усилие воли и все же встала – на пять минут раньше будильника. Время – одиннадцать утра, хотя бы немного выспаться было необходимо, ведь сегодня ожидался трудный день, а вчерашние посиделки с Ксенией сил не добавили. Но Венский Бал из-за ее усталости никто отменять не будет.
На самом деле мысль проигнорировать мероприятие была соблазнительнее лишнего часика сна. Наталья хорошенько повертела мысль-искушение и решила, что коллекция туфель и платьев, а также новые духи заслуживают выхода в свет, пусть даже назло настроению последних дней. В конце концов бал – это всегда назло. Назло реальной жизни, в которой мелодия еле пробивается сквозь ритм, и важен не тонкий
