письменным столом, с телефоном, с портретом Брежнева на стене.
Силов в присутствии понятых, Туры и Вахидова изъял из сейфа папки с документами.
— Подпишите… — Силов показал на протокол.
Тура, Силов и Вахидов снова ехали в «Ниве». Силов сидел за рулем, они отвозили Вахидова домой.
Город проснулся. Окрестные скалы четко вырисовывались по обеим сторонам бухты. Открывались киоски, какая-то женщина снимала замок с двери аэрокасс — пудовый, им можно было запирать ангар с боевыми самолетами-перехватчиками.
Тура спросил у Вахидова:
— Это точно, что в нашем альбоме нет фотографии «шефа» лодок?
— Нет! В вашем альбоме его нет.
— Он работает где-нибудь?
— Думаю, только числится. Обычно он всегда на берегу. Рыба быстро портится. Сети приходится проверять три раза в сутки.
— Ездоков его вы знаете?
— Знал, — поправил Вахидов. — Был Умар Кулиев, но его посадили, приговорили к расстрелу. Сейфуллин погиб, еще был Мазут, но это давно…
Они свернули. Вахидов жил в новом микрорайоне, где кроме него обитали многие уважаемые в городе люди. Они помолчали.
— Кто будет вести мое дело? — спросил Вахидов. — Вы можете его взять себе?
— Нет. Вести будет областная прокуратура и областная милиция…
— Тогда мне конец! Они будут вести дело так, будто я действовал один, будто никто ничего не знал!
Тура промолчал. Вахидов закрыл лицо рукой.
— Тяжело!… Все все знали! Была договоренность. Сколько из той же областной прокуратуры приходили: «Сделайте, пожалуйста! Две-три рыбы… Гости едут. Из прокуратуры Союза!» И делаешь, конечно. Иногда записки писали… Мне бы их сохранить! — Он вздохнул. — Жену ждет удар, не знаю, что ей и сказать…
У открытых железных ворот, за которыми виднелись коттеджи, Вахидов попросил остановить:
— Не надо к дому. — Саматов остановил машину.
Дом Вахидова был рядом. Впереди у деревьев Тура увидел ту же компанию работников милиции во главе с Миришем, которую он видел во дворе отделения.
— Хотите, я отвезу вас куда-нибудь, где вы сможете выспаться? — поколебавшись, спросил Тура. — Это последнее, что мы можем сейчас для вас сделать.
Он вопросительно взглянул на Вахидова.
— Видите? Вон те, в парке. Это, по-моему, по вашу душу.
— Я знаю их. Они все время пасутся на берегу.
— Что вы решили?
— Я пойду к ним. Пусть арестовывают! Я не такое еще расскажу! Сейчас надо кричать во весь голос. Если свиньям этим ничего не напоминать, они и вовсе от меня откажутся…
Он вышел.
Тура и Силов отъехали.
Позади них от группы милиционеров, ожидавших Вахидова, отделилось двое и двинулись ему навстречу.
Одним из них был Мириш Баларгимов. Едва машина с Турой и Силовым скрылась из вида, Мириш, поравнявшись с Вахидовым, сильным ударом в корпус сбил его с ног.
Вахидов лежал не шевелясь. Мириш и его напарник подняли Вахидова за плечи и потащили к своей машине, ноги снабженца безжизненно волочились по земле.
В это время другая группа мужчин — в гражданском — появилась в проходной холодильного комбината, куда перед тем Тура и Силов привозили Вахидова.
Вахтер хотел их о чем-то спросить, протянул руку, но один из входящих грубо двинул его плечом. Вахтер отлетел к стене.
Тот же человек приказал ему открыть ворта. Вахтер снял с гвоздя ключи. Пошел открывать.
Ворота открылись. В ту же минуту в них показался кузов рефрижератора.
Группа, ворвавшаяся в комбинат, молча продефилировала наверх, к холодильной камере. Женщина- весовщица в телогрейке поверх халата удивленно посмотрела на них.
— Открывай камеру, — приказал старший.
— Нельзя! Водная милиция запретила!
— Будешь еще тут…
Крепкие руки грубо схватили ее.
— Давай быстро!
Дверь в холодильную камеру тяжело отошла в сторону. Пришедшие рассыпались по помещению, отыскивая нужные отправки.
— Вот они! — Один из мужчин махнул рукой. На коробках виднелась четкая маркировка: «Тольятти, Волжский автомобильный завод» — «Восточнокаспийский сажевый комбинат».
— Сюда!
Появились автопогрузчики.
Закипела работа. Ящики с маркировкой Сажевого комбината стали спешно грузить на автокары.
Внизу ящики сноровисто переносили в рефрижератор.
Силов и Тура в «Ниве» гнали по городу.
Утро выдалось пасмурным, но на дороге наблюдалось оживление. Шли в школу дети. На перекрестке молодая мама смотрела, как два ее малыша с портфелями перебегают дорогу. Видимо, дальше она их уже не провожала.
Саматов подъехал к перекрестку в глубине «Нахалстроя».
Тупик был пуст. Они еще постояли у таблички «2-й Чапаевский тупик».
— Здесь я его потерял, — сказал Тура.
При свете дня Второй тупик Чапаева выглядел грязным рядовым мостиком в клоаке гигантского, безобразно раскинувшегося «Нахалстроя».
Грубо раскрашенные заборы, сооруженные из подручных средств, не использованных в строительстве барачных гнезд и сараев. Узкий цементированный тротуарчик с навечно оставленными при его создании вмятинами чьих-то сапог.
— Морковного цвета «Жигули»… — повторил Силов. — Не бери в голову, Тура! Я пошлю Орезова. Если машина зарегистрирована, в ГАИ должны знать…
Тура кивнул. Заметил устало:
— Сейчас заедем ко мне…
Тура и Силов подъехали к дому Туры.
Улица была пуста.
Тура запер машину, направился к крыльцу. Силов шел за ним. Они несли с собой документы, изъятые на Сажевом комбинате, кассеты в прозрачном целлофановом пакете, магнитофон.
У дома Тура достал ключи и остановился.
На дверной ручке что-то висело. Тура снял и подержал на ладони, рассматривая. Это был маленький, размером с носовой платок, полотняный мешочек.
— Что это за ерунда? — спросил Силов.
Тура перебросил мешочек Силову, тот легко поймал его.
— Начальник Рыбнадзора Кадыров объяснил мне — это здешняя черная метка… Предупреждение о смерти. Тут у каждого по десятку таких… — Тура открыл дверь.
Они прошли в комнату. Тура включил свет. Поднял со стола сюзане. На столе живописно возвышались бутылки с водкой в окружении азиатской снеди — помидоров, сушеного мяса, лепешек, конской колбасы.
— С тобой не поужинаешь, так хоть позавтракать, — устало сказал Силов.
— Сам виноват! — улыбнулся Тура. — Я тебе предлагал другую программу…
