Амирова.
Лоре не надо было ничего объяснять.
— …Одни пьют шампанское, другие воду из грязного арыка… — продолжал Амиров. — Одни — есть за пиршественным столом, другие — подбирать объедки, упавшие со стола… — Он смотрел на Туру. — Если бы любили одно и то же, мы бы уничтожили друг друга… Выпьем за настоящих мужчин и настоящих женщин…
Амиров хотел что-то еще добавить, но жена Агаева была уже рядом. Она взяла под руки Саматова и мужа и быстро заговорила:
— Дорогие мужчины! Женщины уже скучают без вас! И чай давно стынет! Тура! — Она обращалась теперь только к Саматову. — Пойдем, я покормлю тебя! Ты же ничего еще не ел…
Генерал Амиров и юбиляр прошли в комнату, которая могла одинаково считаться и кабинетом, и библиотекой.
— Мое есть мое, — жестко объявил Амиров. — И об этом все должны помнить…
Он подошел к телевизору, включил его.
Передавали речь Горбачева. Она была как нельзя кстати.
«… И чем чище будет в нашем партийном деле, тем скорее мы справимся с нашими непростыми задачами…»
Генерал Амиров уменьшил звук, взял со стола бутылку коньяка, внимательно осмотрел наклейку.
Агаев тем временем достал из верхнего ящика письменного стола кейс, положил его на стол. Щелкнул запор, Агаев открыл крышку кейса, молча показал генералу Амирову содержимое.
— Это все? — спросил Амиров.
— На Берегу такое творится… — объяснил Агаев. — Баларгимова взяли. Кадыров убит. Бураков, я уверен, под колпаком у Саматова…
— Это твои проблемы! — Амиров внезапно поднялся, пошел к дверям. — Ты его сам сюда пригласил. А этим… — Амиров показал на содержимое кейса, — можешь подтереть себе задницу…
Силов ждал Туру во Втором Чапаевском тупике, в самом сердце «Нахалстроя».
По обе стороны тянулись одноэтажные, выстроенные как Бог на душу положил, убогие дома-сараюшки, сарайчики, гаражи.
Несколько человек с ведрами ожидали своей очереди у колонки с водой.
Саматов затормозил рядом с замом, вышел из машины.
— Самстрой, — Силов кивнул на окрестные тупички, — поставщик самой опасной уголовной преступности. Крестные отцы Берега это давно поняли, пока наша номенклатура пристраивала своих детей за границей…
— Наверное, ты вызвал меня не только для политического самообразования? — поинтересовался Тура.
— Не только… Я хочу познакомить тебя с любовницей Баларгимова. Если это определение тут уместно… Нам удивительно повезло. В тот день, когда сгорела Рыбоинспекция, эта женщина была с Баларгимовым.
— Как ты нашел ее? — спросил Тура.
— Мне подсказала соседка Баларгимова. Ее фамилия Халилова. Римма Халилова.
— Она замужем?
— Разведена. Живет с дочкой. Дочь в детском саду.
— Работает?
— Да. Она телефонистка.
Молодая женщина, открывшая им дверь, сразу отступила, давая им место. И дверь, и дом были словно уменьшенной копией обычных.
— Я подполковник Саматов… — Тура представился. — Начальник водной милиции.
Халилова вздрогнула. Ее первое желание было удостовериться в том, что никто их не слышит. Саманно-глиняный жилой массив вокруг был по-прежнему пуст.
— Римма… Проходите.
Они прошли в небольшую чистенькую квартирку.
В маленьком деревянном ящике был весь необходимый набор того, что требуется в каждом доме. А вдоль стен на полу стояли куклы. Самых разных размеров, раскрасок, с париками — от черных, цвета воронова крыла, до ярко-рыжих.
Тура словно попал в страну лиллипутов.
— Садитесь, — предложила Халилова.
У маленького стола стояли такие же миниатюрные табуреты.
— Дом маленький — приходится экономить площадь… — объяснила Халилова.
Тура с интересом обозревал выставку кукол.
— Это вашей дочери? — Тура показал на кукол.
— Я уже объяснила вашему другу… В детстве у меня было мало игрушек. А теперь я не могу себе в них отказать… Я сейчас принесу вам чай. Садитесь…
Она ушла и тут же возвратилась, неся чай.
— Когда это произошло, Римма с дочкой жили на даче у Баларгимова… — сказал Силов.
— Долго вы жили там? — спросил Тура.
— Всю осень… — Халилова не испытывала смущения. — С мужем я разошлась, он жил здесь, а я с дочкой у Баларгимовых на даче. Потом муж уехал к себе, к родителям, а я сюда перебралась.
— Сколько лет вашей дочери?
— Три года.
— Вы помните тот вечер, когда сгорела Рыбоинспекция?
— Да. Вы хотите, чтобы я повторила про тот вечер… — Она достала сигарету, прикурила. — Когда мы уезжали, уже смеркалось…
«Волга» Баларгимова медленно шла вдоль берега. Кроме самого Баларгимова в ней находилась еще Халилова и ее дочь. Девочка засыпала.
Внезапно на дороге возник на велосипеде карлик Бокасса. Он замахал рукой, бросил велосипед.
Баларгимов притормозил. Карлик подбежал к машине.
— Ничего не знаешь, Садык? — закричал Бокасса. — Лодку твою новую сожгли! Рыбнадзор с ментом… Кадыров и Бураков! Облили бензином и подожгли…
Баларгимов молча слушал.
— … Адыл плавал к камням — Полный финиш! Один компас остался… Ты заверни к метеостанции! Узнаешь!
— Ах, сволочи…
Баларгимов достал из бардачка бутылку-фляжку, сделал несколько глотков, молча передал остаток Бокассе.
Теперь «Волга» шла уже на приличной скорости.
Халилову с ребенком на заднем сиденье бросало из стороны в сторону.
— Тише! Перевернемся… — повторяла она. — Ну, мы погибнем с тобой. А она-то за что? — кивала на ребенка.
Вдали показались тусклые огни метеостанции, несколько окруженных заборами сараев-»козлятников». Метрах в двухстах в глубине залива виднелись невысокие морские скалы и еще маяк.
Фары выхватили из темноты группу мужчин, они смотрели на подъезжавшую машину.
Баларгимов затормозил.
Высокий пьяный казах Адыл подошел к машине.
— Вот! Один компас остался…
Он сунул свою ношу в окно кабины.
— Водка есть? — спросил Баларгимов. Кто-то из мужчин передал бутылку в кабину. Баларгимов молча откусил и выплюнул станиолевую пробку и, далеко запрокинув назад голову, влил в себя почти половину содержимого, отдал бутылку Адылу. Казах допил остальное.
Отброшенная пустая бутылка покатилась по скрипучему песку.
