обнажив провода. Стены и потолок были обожжены, а пластмассовые перекладины жалюзи на окнах спеклись воедино, но ничто, как ни странно, не загорелось.
Лена посмотрела на устройство, удивляясь его нерабочему виду. Металлические канистры были запечатаны, а часы, насколько она могла судить, не были даже к ним присоединены. Она дотронулась до полотенца, понюхала его. Тот, кто готовил бомбу, даже не смочил его в бензине.
– Глупость какая-то, – сказала она.
– Да, – согласился Джеффри. – Что же тогда взорвалось?
– Понятия не имею, – сказала она, оглядывая комнату.
Лена впервые заметила, что это – единственная комната в доме, из которой не вынесена мебель. На полу лежал ковер, на стенах – постеры с мальчишескими руками. Было видно, что хозяйка помещения – девочка. Розовые (до взрыва) стены, белая плетеная мебель, на полках – чучела животных. Возле стены, что напротив двери, – широкая кровать под розовым покрывалом. Материал был на вид жестким, словно его смочили, а потом он высох под воздействием высокой температуры. Лена дотронулась до покрывала, понюхала пальцы.
– Бензин, – сказала он.
Джеффри тоже озирался.
– Похоже, здесь все полили бензином, – сказал он. – Окна плотно закрыты. Возможно, дверь привела в действие часы, и бензиновые пары вспыхнули?
– Специалисты по бомбам во всем разберутся, – сказала Лена.
– Верно, – сказал Джеффри и вынул из нагрудного кармана сотовый телефон.
Сделал два звонка: один – Фрэнку в участок, чтобы он направил в дом бригаду специалистов, другой – Нику Шелтону в бюро расследований. Он попросил прислать криминалистов и тщательно обыскать весь дом.
– У нас есть время до их появления, – сказал Джеффри.
– Хорошо, – промямлила Лена, думая, что в таком жарком и вонючем помещении они до приезда бригад успеют задохнуться.
– Почему она не освободила и эту комнату? – спросил Джеффри.
Лена пожала плечами:
– Может, ей было тяжело приходить сюда после смерти Дженни?
– Кто знает, – пробормотал Джеффри, утирая что-то из глаз. – Но зачем понадобилось убирать все из дома, если он должен был сгореть?
– На этот вопрос ответят взрывотехники, – сказала Лена. – На канале «Дискавери» об этом часто говорят.
– Скорее уж, она ее ненавидела. – Джеффри никак не хотел оставить эту тему. – Я могу понять то, что она не очистила комнату, но это…
Он указал на канистры с бензином.
– Это совсем непонятно.
Лена подумала о Марке и о том, что он вполне мог устроить, чтобы бомба не взорвалась.
– Кто это сделал? – спросил Джеффри. – Грейс? Дотти? Или Марк? Какая-то бессмыслица.
Чтобы чем-то занять себя, Лена оглядела комнату. На туалетном столике стояли фигурки с кошками и косметика.
– Может, она хотела освободиться от воспоминаний о Дженни? – предположила Лена и, произнося эти слова, ощутила во рту дурной вкус. – Бомба уничтожила бы все без остатка.
– А что если Дотти похитили? – сказал Джеффри.
– Но кому бы это понадобилось? – недоуменно спросила Лена. – Какой в этом смысл? А если похитили, то как сюда попал плащ Лэйси? Вы думаете, что тот, кто похитил Лэйси, явился потом за Дотти? А после этого принялся убирать все из дома?
– Думаешь, бомбу заложила Дотти? – спросил Джеффри.
Лена пожала плечами, хотя в душе была уверена, что это сделал Марк. На его одежде была краска, от него пахло какими-то химикатами. Во всяком случае, совсем недавно он побывал в этом доме. Непонятно, правда, что он тут делал.
Джеффри, по всей видимости, думал то же, что и Лена.
– Одежда Марка была испачкана краской, – сказал он. – Нужно снять краску со стен и проверить на соответствие.
– Видно было, что краска свежая, – неохотно заметила Лена.
– Зачем Дотти Уивер понадобилось убирать все из дома? И почему она уехала, даже не похоронив дочь?
Лена снова подумала, что Джеффри, должно быть зациклился: он снова и снова задавал ей одни и те же вопросы, словно она могла на них ответить. Лена хотела предложить ему сесть, когда он повернулся и взглянул на кровать, будто думал, что она ему что-нибудь скажет. Подумав немного, Джеффри перевернул ногой матрас.
– Что это? – спросила Лена, хотя и сама прекрасно видела.
Между наматрасником и пружинным матрасом лежало около двадцати дешевых на вид журналов. На их обложках были снимки детей, делавших то, что детям ни в коем случае делать не полагалось. У журналов было одно и то же название – «Любители девочек». Шрифт затейливый, вместо буквы «о» в слове «девочек» вставлено знакомое сердечко.
Лена схватилась рукой за стену, чтобы не упасть.
– Тебе нехорошо? – спросил Джеффри и взял ее под локоть, опасаясь, что она потеряет сознание.
– Символ.
– Тот же, что и тату на руке у Марка, – сказал он и раскинул журналы. – Я и сам в этом возрасте прятал «Плейбой» у себя под матрасом.
– Зачем Марку этот знак? – спросила Лена, ее не отпускал этот вопрос. – Зачем он сделал себе это тату?
Джеффри повернулся к кровати спиной.
– Возможно, этим он хотел показать, что ему нравятся маленькие девочки. А может быть, по этому знаку педофилы узнают друг друга, – предположил он и взял один из журналов.
Он полистал сначала один, потом – другой. На какой-то странице остановился и заиграл желваками.
– Что? – спросила Лена, заглядывая через плечо.
На развороте была фотография Марка. Вероятно, снимок сделали несколько лет назад.
Лена взяла журнал и посмотрела его, пока не нашла еще одну фотографию с Марком. На ней была и Дженни, и они делали то, что Лена не могла описать. Хуже того, фотографии на последних страницах запечатлели Марка с взрослыми мужчинами и женщинами. Лица взрослых не были показаны, зато Марк был представлен с ног до головы. Его лицо было искажено болью, и от жалости к нему на глаза Лены навернулись слезы. Когда Лена увидела то, что делал Марк и через что ему пришлось пройти, это потрясло ее больше, чем ей хотелось бы в этом признаться. Она, наконец, поняла, почему ему так нужно было знать о ее чувствах во время насилия. Он хотел сравнить их ощущения.
Джеффри посмотрел журналы. Челюсти его так сжались, что она с трудом поняла то, что он произнес:
– Все это не очень умело сделано. Видимо, рассчитано на небольшую аудиторию.
– Вероятно, – согласилась Лена.
– Господи, – прошипел Джеффри, скривившись на снимок: – У этого ублюдка на пальце обручальное кольцо.
От жесткой злости его голос скрежетал так, что им можно было соскрести со стен краску.
– Это Дженни, – сказал он.
Лена пригляделась. На снимке и в самом деле была Дженни Уивер. Мужская рука крепко держала ее сзади за шею и направляла вниз. На обручальное кольцо упал луч света, и Лена подумала, что извращенцы, разглядывавшие фотографию, должно быть, испытывали дополнительное наслаждение, видя, что женатый
