— Думаю, все по той же причине: хотел обратить на себя внимание папаши и, может быть, вынудить обратиться за помощью к нему. А там кто его знает…
— Яды в лаборатории обычно хранятся под замком, — заметила Сара. — И все случаи их использования регистрируются в специальном журнале. Можно проверить и установить, кто именно брал — Ричард или Келлер.
— Ладно, это я выясню. Но если они оба имели доступ к ядам, будет трудно доказать причастность Келлера. — Джеффри помолчал. — Вот что я думаю, Сара: если бы Келлер и задумал кого-то убить, то это был бы скорее Ричард. И не с помощью шприца и иглы.
— Какой страшный способ лишения жизни, — заметила она, представив себе последние минуты Энди Розена. — Сначала яд парализует все тело, потом сердце и легкие. На мозг это средство не действует — стало быть, он был в полном сознании и до самого конца понимал, что с ним происходит.
— И сколько такое могло длиться?
— Зависит от дозы. Секунд двадцать — тридцать…
— Господи!
— И яд практически невозможно обнаружить при вскрытии: организм практически моментально разлагает его. Совсем недавно не было даже методов тестирования на наличие таких ядов.
— Видимо, удовольствие не из дешевых.
— Если тебе удастся доказать, что яд взял Келлер, я найду в бюджете деньги, чтобы провести этот тест. А в крайнем случае заплачу сама.
— Сделаю все, что могу, — пообещал Джеффри, но надежды в его голосе не было. — Знаю, ты торопишься рассказать обо всем домашним, но я хотел бы сам лично все рассказать Тессе. Подождешь, пока я приеду?
— Конечно, — ответила Сара, немного поколебавшись, на секунду больше, чем нужно.
Это не ускользнуло от внимания Джеффри, и после недолгой паузы он сказал:
— Впрочем, у меня тут еще полно работы. Так что, когда приеду — не знаю.
— Джеффри…
— Не надо. Я все понял. Тебе сейчас лучше побыть там, со своей семьей, без меня.
— Да не в этом…
— Перестань, Сара. — В его тоне сквозила обида. — Вот чем ты сейчас занимаешься? Что за неотложные дела тебя держат в Атланте?
— Ну не знаю… — Сара старалась что-нибудь придумать, но так и не смогла. — Я же говорила тебе: мне просто нужно некоторое время…
— Время пройдет, но ничего не изменится. Если ты не в силах простить, забыть то, что я натворил пять лет назад…
— Ты так говоришь, словно я капризничаю и набиваю себе цену.
— Да нет, все не так. И я вовсе не пытаюсь тебя подгонять. Просто… — Он крякнул. — Я люблю тебя, Сара. И очень устал от того, как ты исчезаешь каждое утро. Мне надоели все эти дерьмовые игры, когда ты вроде бы со мной, а вроде бы и нет. Ты мне нужна, нужна все время. Как жена.
— Ты делаешь мне предложение? — Она рассмеялась, словно он пригласил ее прогуляться по Луне.
— И не надо делать вид, что тебя это шокирует.
— Не шокирует. Просто мы это уже проходили. И наш брак был не слишком счастливым.
— Ну да, ну да… Но я был с тобой, помнишь?
— А почему бы нам не оставить все как есть?
— Мне этого мало. Я хочу, чтобы после особенно гнусного дня на работе можно было прийти домой и спросить, что у нас нынче на ужин. Хочу спотыкаться о ночной горшок. Хочу просыпаться утром и слышать, как ты ворчишь, что я опять повесил свой спортивный бандаж с ракушкой на дверную ручку.
Ее губы тронула улыбка.
— В твоих устах все это звучит очень романтично.
— Я люблю тебя.
— Я знаю. — Сара не могла заставить себя сказать вслух, что тоже любит его, что он тоже ей нужен. — Когда сможешь сюда выбраться?
— Да ладно, и без меня вполне обойдетесь.
— Ты же хотел сам все ей рассказать, — настаивала Сара. — Ответить на вопросы…
— Ты знаешь ровно столько же, сколько и я.
— Не знаю, смогу ли я… У меня совсем нет сил.
Он помолчал, прежде чем ответить.
— В это время я добираться буду больше четырех часов.
— О'кей. — Сара назвала ему номер палаты Тессы и уже собиралась повесить трубку, но вдруг набралась смелости: — Эй, Джефф!
— Да?
И опять она не смогла ничего ему сказать.
— Нет, ничего… Поговорим, когда приедешь.
Он подождал еще несколько секунд, давая ей возможность что-то добавить, но так ничего больше и не услышал.
— Ну ладно. Скоро увидимся.
Сара, повесив трубку, чувствовала себя так, словно прошла по канату над озером, полным аллигаторов. Столько всего произошло на этой неделе, что мозг отказывался воспринимать какую бы то ни было информацию. Частью сознания она рвалась снова схватить телефонную трубку и сказать наконец ему то, что не смогла: что она его любит, — но другая часть требовала, чтобы она позвонила и попросила не приезжать.
В коридоре слышались сигналы вызова врачей, за стеклянной дверью мелькали мутные силуэты. Ощущение было такое, словно миновало лет сто, с тех пор как Сара здесь работала и училась. Все ей казалось более сложным, и хотя во времена ее молодости жизнь точно так же давила и требовала полной самоотдачи, все равно Сара думала о тех днях с ностальгией. Ничто не способно так закалить хирурга, как работа в больнице, подобной Грейди. В определенный период ее жизни эта больница была для нее всем.
Решение вернуться в Грант, к семье и собственным корням, далось непросто, но тогда оно казалось единственно правильным. А должность городского педиатра даже принесла ей некоторое успокоение — она отдавала городу то, что получала от него, пока росла. И тем не менее не проходило и недели, с тех пор как Сара уехала из Атланты, чтобы она не думала, как сложилась бы ее жизнь, останься она в Грейди. И до сего момента она не понимала, как ей не хватает этой больницы, как она соскучилась по такой жизни.
Сара огляделась по сторонам и подумала, какой бы стала ее жизнь, если бы она сейчас работала здесь, вместе с Мейсоном. Еще в интернатуре Мейсон отличался чрезвычайной пунктуальностью и аккуратностью, поэтому и стал очень хорошим хирургом. В отличие от Сары он был точно таким же и в личной жизни. Такие люди, как он, не оставляют после себя в мойке невымытую тарелку или пересохшее белье в сушилке. Когда Мейсон пришел к ней в первый раз, его чуть удар не хватил при виде целой корзины скомканных вещей, которая уже недели две стояла у нее на кухонном столе. На следующее утро, когда Сара проснулась, все вещи были аккуратно сложены: это Мейсон, прежде чем отправиться на работу — а его смена начиналась в пять утра, — навел порядок.
Стук в дверь вывел Сару из задумчивости.
Мейсон Джеймс, легок на помине, открыл дверь. В одной руке он держал коробку с пиццей, в другой — две бутылки кока-колы.
— Я решил, что ты, наверное, проголодалась.
— Просто умираю с голоду. — Сара забрала у него колу.
Мейсон, с пиццей на ладони, застелил кофейный столик салфетками.
— Еще одну я привез твоим родителям.
— Спасибо. Очень мило с твоей стороны. — Она водрузила бутылки на стол и забрала у него коробку с пиццей.
