дурно. Я все уговариваю его обосноваться в Англии. Если бы ты видела, какой это человек, он прекрасно образован, умен, красив.
– И он, конечно же, хочет во что бы то ни стало вернуться на родину?
– Увы!
– Вот и эта девочка Катерина хочет того же.
– Нелепое желание.
– Но это ее желание. Ты бы мог помочь ей?
– Помочь бежать из дома Хайреттина? Нет, не могу. Он мой друг.
– Но уговорить его, чтобы он отпустил ее, ты мог бы?
– Да зачем он станет отпускать свою жену?
– Она не любит его и не скрывает своей нелюбви. И он знает об этом. А твоего Константина он знает?
– Да, конечно.
– Я почему-то думаю, Хайреттин отпустит с ним эту девочку.
– Хорошо, я попрошу его.
– Пусть попросит твой Константин, так будет вернее.
– У тебя, я вижу, все продумано, – Брюс рассмеялся.
– Мне жаль эту девочку.
– По-моему, жалеть ее надо будет, когда она снова окажется в своей любимой России.
– Но это ее желание, Брюс, – серьезно возразила я. – Какой бы странной ни была любовь, это все равно любовь. Каким бы нелепым ни казалось желание, это все равно желание. И все это я поняла, когда твоя сестра влюбилась в своего Андреса.
– Но, мама, было бы странно, если бы она в него не влюбилась!
Я не стала ему рассказывать, что это была за любовь в самом ее начале.
– Так ты поможешь Катерине? – спросила я.
– Раз ты просишь, помогу.
– И мне бы хотелось побеседовать с твоим русским другом. Интересно, похож ли он на Катерину, каковы его мысли, мнения и убеждения.
– Охотно доставлю тебе это удовольствие. Потому что это действительно удовольствие – беседовать с Константином.
Глава сто восемьдесят пятая
Комнаты, отведенные Брюсу, были обставлены европейской мебелью. Мы пригласили Константина Плешакова на чай. В предвкушении удовольствия беседы с ним, я с удовольствием сидела на стуле за столом, подушки на женской половине уже начали утомлять меня, от этого сидения со скрещенными ногами у меня побаливала поясница.
Рюмки и чашки были расставлены. Наконец-то дверь распахнулась, и вошел желанный гость. Судя по нему и по его единоплеменнице Катерине, русские славились своей телесной красотой. Передо мной предстал высокий молодой человек с красивыми светло-карими глазами. Одет он был по английской моде, но без парика. Волосы коротко подстрижены и прелестного золотистого цвета. Лицо выражало ясный и пытливый ум и дружественную открытость. Он отвесил мне изящный поклон. Казалось, вернулись времена моей юности, и я снова в лондонской гостиной среди нарядных и остроумных дам и кавалеров. Брюс украдкой поглядывал на меня, явно наслаждаясь тем впечатлением, которое производил его новый друг.
Брюс представил нас друг другу.
– Константин Плешаков, российский подданный. Леди Эмбер, герцогиня Райвенспер, урожденная графиня Майноуринг. Мама, я правильно называю все твои титулы?
– О, особенно сейчас это имеет такое значение! – сыронизировала я.
Константин едва заметно улыбнулся, наблюдая за нами, затем снова поклонился мне.
– Сядьте же, – обратилась я к нему.
– В присутствии герцогини… – начал он на великолепном английском языке.
– О, все это глупости! Садитесь, не беседовать же нам стоя.
Он снова улыбнулся чуть насмешливо и присел к столу.
– Где вы так хорошо изучили английский язык? – спросила я. – Вы говорите, как настоящий лондонский аристократ.
– Сначала меня обучал в Москве один английский переводчик, служивший в посольском приказе, затем я просто жил в Лондоне, – ответил мой новый собеседник скромно и с приятной простотой.
– Что такое «посольский приказ»?
– Это нечто вроде министерской коллегии, ведающей сношениями с иностранными державами, – учтиво объяснил он.
Я решила по возможности удовлетворить свое любопытство.
