В этот дом я сейчас должна попасть во что бы то ни стало?
Я вспомнила о двери, из которой меня вывела Анита. Там кто-то должен быть. Та дверь всегда охраняется. Надо найти ее.
На улице тускло горели фонари. Обходить огромный дворец в поисках одной-единственной двери – нелегкое занятие.
А если пока я ищу эту дверь, из ворот выезжает карета, увозящая Мигеля и Селию?
Я бегом вернулась к воротам. Запыхавшись, подбежала. О счастье! Кучер переговаривался с привратником.
– Вот донья Эльвира, – кучер указал на меня.
– Мне необходимо повидаться с доном Мигелем! – Я снова подошла совсем близко к воротам.
Мне показалось, что прежде, чем привратник ответил, миновала бездна времени. Я уже словно бы слышала, как он говорит мне, что дон Мигель уехал. А даже если и Мигель еще здесь, наверняка привратнику дано распоряжение говорить, что уехал.
– Скажите, что это донья Эльвира, – продолжала я. – Он примет меня.
Привратник поколебался, но пошел все же докладывать о моем приходе.
Началось ожидание. Снова это тревожное биение сердца, этот озноб…
Нет, я не дам дочери страдать! Пусть я это делаю всего лишь для того, чтобы она признавала меня, пусть!
Вот показалась темная фигура привратника. Он подошел ближе.
– Дон Мигель сейчас не может принять вас, донья Эльвира. Дон Мигель просил передать, чтобы вы приехали завтра.
– Когда? В какое время? – вырвалось у меня.
– Дон Мигель не сказал…
Не сказал? Это было как пощечина. Он просто не желал меня видеть. Он презирал меня. Он даже не утруждал себя придумыванием более или менее искусной лжи. Вот как!
И вдруг в одно мгновение я изменилась. Я так долго была смиренной, терпимой. Но теперь… Нет, я не дам ему унижать меня, я не дам мучить мою дочь. Да, это моя дочь! Я не была такой уж плохой матерью. И рассталась я с детьми не по своей воле.
Вдруг мне пришла в голову злобная мысль: «Кто он такой, этот Мигель Таранто? Цыганский певец. Вообразил себя маркизом! А я, что бы там ни было, благородного происхождения!»
Но тотчас же я устыдилась. Это подло – так думать. Я не стану унижать своего противника даже в мыслях. Я понимаю его правоту и докажу ему свою…
Лихорадочная решимость охватила меня.
Привратник ушел.
– Донья Эльвира, – окликнул меня кучер, – вернемся домой?
Но в голосе его не было уверенности. Кажется, он понял, что я не собираюсь так скоро возвращаться.
– Нет, Луис, – ответила я. – Я не вернусь. То есть я не знаю, когда я вернусь. Но я не хочу задерживать тебя и лишать ночного сна. Ты поезжай домой.
– Погодите, донья Эльвира, не горячитесь (странно, неужели такая горячность в моем голосе?) Всегда можно отыскать простое решение. Я сейчас помогу вам перелезть через ограду. А после отъеду и буду ждать вас в парке у первых деревьев. Сколько надо, столько и буду ждать.
– Спасибо, Луис! – Я искренне пожала ему руку. Этот человек не считал меня безнравственной возмутительницей спокойствия, он сочувствовал мне. Это, конечно, потому, что он видел, как относится ко мне Николаос. Николаосу слуги были преданы безусловно, они видели в нем умного человека, чьи приказы логичны. А Чоки был для них – хрупким существом, нуждающимся в уходе и покровительстве. Но мягкость и явная доброта Чоки уравновешивали строгую логичность Николаоса…
При мыслях о Чоки сердце болезненно сжалось. Так и должно быть. Но сейчас я не должна расслабляться. Я должна действовать. Ради моей девочки, ради этого юноши. Мне вдруг странным образом показалось, что и теперь Чоки что-то чувствует, что-то даже осознает, что присутствие Селии может помочь ему… Это были странные нелогичные ощущения… Но мне некогда было анализировать их…
Луис помог мне перелезть через ограду. Он подсадил меня. А дальше мне помогло узорное плетение прутьев.
Я спрыгнула на землю. Оглянулась. Карета отъезжала.
Часть своей задачи я решила. Но как же теперь проникнуть в дом?
Я принялась снова обходить огромную постройку. При виде двери, выделявшейся на фоне кирпичной кладки, пыталась ее открыть. Но все двери были заперты.
Оставались окна. Я нашла чуть приоткрытое окно, взобралась по стене.
Снова мне повезло. На окне не было решеток. Я встала на подоконник и спрыгнула на пол.
Здесь мое везение изменило мне. Я упала и сильно ушибла колени. Пол был выложен мрамором. Невольно я громко охнула. Тотчас же прикрыла рот ладонью. Нет, никто не слышал.
Колени болели. Они сделались мокрыми. Значит, я ушиблась до крови. Но все равно.
Где я? Я поднялась. Снова стало очень больно коленям, но я сдержалась, прикусив губу.
