Она была уже в двух кварталах от дома, когда сзади до нее донесся шум машины.
'Тише, – сказала она себе. – Прежде всего, без паники
В старых домах, окружавших улицу, не горело ни одного огонька.
'Ну, оглянись. Если это он, можешь закричать. Или побежать'.
Она оглянулась через левое плечо и с облегчением вздохнула, видя, что автомобиль проезжает мимо.
Пятница, 29 октября, 2.03
Сладкий дымок марихуаны заполнил внутренность машины. Окна запотели. Парень быстро втянул в себя дым, спеша наполнить легкие, отчего огонек самокрутки ярче разгорелся в темноте. Потом он выпустил клуб серого дыма, окутавший лицо Вал.
– Клево, – объявил он слабым голосом.
– Знаешь, что в тебе плохо, Крис? Ты никогда не бываешь серьезным.
– Насчет тебя я серьезно, – он пододвинулся к ней и погладил сосок под обтягивающим свитером.
– Вот и будь серьезным, – она закрыла грудь ладонями.
Парень рассмеялся и сделал еще одну затяжку.
– Это отличная штука, Валерия. Ты просто не знаешь, от чего отказываешься.
Час назад они попробовали поставить машину у обелиска на скале рядом с университетом, откуда Саймон Фрэзер впервые увидел Тихий океан. Уже через несколько минут их осветила фарами полицейская машина, и Крис тронул 'Фольксваген' с места, бормоча что-то сердитое в адрес Трюдо[22], обещавшего вытащить Государство из постели Нации.
Теперь они остановились в тупике недалеко от Музея антропологии. В обычное время они могли бы с такого расстояния разглядеть здание с его шестидесятифутовыми стеклянными стенами и стоящими у фасада индейскими тотемными столбами. Но сегодня все закрывал туман.
Крис снова потянулся к груди Вал.
– Слушай, Крис, нам правда нужно поговорить. Я не хочу вылететь из университета.
– Вылететь? – он опять рассмеялся. – Экзамены ведь в декабре, а сейчас только октябрь.
Крису Сетону было восемнадцать, и Валерия Причард познакомилась с ним на танцах две недели назад. Ей сразу приглянулись его веселые глаза, волевой крепкий подбородок и то, что он почти все время смеялся. Теперь ей казалось, что он смеется чересчур много.
– Знаешь, что у тебя? Страх перед жизнью, прикрываемый смехом.
– Вот здорово! Цыпочка отучилась полгода на психфаке и уже думает, что может меня анализировать. Ты не думаешь, что я просто такой смешливый?
– Это и означает, что у тебя скрытый невроз.
– А почему тогда ты трахаешься, как швейная машинка?
– Ах ты, свинья! Вовсе я не трахаюсь, как швейная машинка!
– Да? Тогда послушай мои записи. У меня на заднем сиденье спрятан магнитофон. Давай-ка мне все свои денежки, а то отошлю пленку твоей маме.
– Вот задница, – сказала Вал, и они рассмеялись.
В машине стало холодно, и Крис включил обогреватель. Стекла прояснились, и только тут они заметили, что пошел снег. Большие мокрые хлопья приземлялись на ветровое стекло 'Фольксвагена', таяли и медленно стекали на капот.
– Как тебе это? – спросил Крис.
– Не знала, что здесь так рано идет снег.
– Он и не идет. Я прожил здесь всю жизнь, и никогда... Это не может быть снег.
– Но это он, – резонно заметила Вал.
– Да, действительно. Ну и черт с ним. Лучше иди ко мне.
– Не сегодня. Поехали по домам.
– Господи, Вал, а зачем же мы сюда приехали?
– Говорю тебе, не сегодня.
– Почему? – спросил Крис.
– Почему? Потому, что я хочу хоть немного поспать, а уже два часа. Потому, что я должна сдать экзамены. Потому, что мать надрывается в своем дурацком ресторане, чтобы я могла учиться. Я получила свободу, и что же я делаю? Прокуриваю мозги и трахаюсь каждый вечер. Я не могу провалиться на экзаменах. Так что давай по домам.
Крис просунул руку между ее бедер.
–
Прежде чем он успел ответить, она распахнула дверцу машины и выскочила в ночь.
