Она читала теперь больничную карту Мэттью Пола Питта. Судя по ней, австралиец был довольно странным молодым человеком. Кроме порезов на шее, у него было по сотне шрамов на каждой руке и ноге. Когда во время просмотра вестерна один из врачей заметил у Питта эрекцию, тот объяснил:
'Я люблю смотреть на кровь по телевизору, но еще больше люблю собственную кровь. А правда, что у женщин кровь краснее?'
Моника пробежала взглядом несколько страниц, найденных в палате Питта после его бегства.
'Странные у миня сны. Жаль что я не могу их вспомнить. Похоже кто-то заставляет миня их забыть, чтобы я не мог и запесать. Сегодня я видел во сне девку с большими сиськами. Если увижу ее зафтра напишу об этом пападробнее. Спакойной ночи, хароших снов и никаких клопов.
Спакойной ночи.
Сиськисиськисиськисиськи! СИСЬКИ!
Девки как двери – если их часто хлопать они разбалтываются'.
Закончив читать, Моника спросила:
– Видел эти каракули Питта?
– Ага.
– Я бы тоже сказала, что у него задержки в развитии.
– Это ничего не значит. Он ненормальный и со всеми задержками вполне способен убить.
– Удивительно, как он попал в Штаты.
– Ничего странного. Помнишь, пару лет назад один псих, обвиненный в убийстве, сбежал из Штатов в Австралию? Почему же это не может сработать наоборот?
– Точно. И он хороший кандидат на роль нашего Охотника. Раны на груди, отрезанные головы и главное – полная ненормальность.
– Да, но как нам его найти?
– У меня есть идея. ФБР распространило по всем штатам его отпечатки и фото, и в штате Вашингтон один полицейский вспомнил, что видел этого типа на дороге. Они отправились на то место и нашли там, в лесу, заброшенную палатку. В ней были обнаружены отпечатки пальцев Питта и рюкзак.
– Напоминает ту палатку, что нашли девочки.
– Точно. В рюкзаке были таблетки и гашиш, а также семьдесят семь коробков спичек.
– Сколько же косяков он скурил! – заметил Льюис с усмешкой.
– На каждом коробке была реклама одного из американских стрип-шоу.
– Выходит, ты предлагаешь, чтобы мы начали расследование, шатаясь по стриптиз-барам?
– Фу, Льюис, как тебе не стыдно? Тебя извиняет только то, что я... и в самом деле это предлагаю.
– Что ж, давай, – Льюис пожал плечами.
12.47
– У нас проблемы, мистер Шмидт.
– В чем дело?
– Три женщины только что вошли без билетов.
– Сейчас иду, – Шмидт встал из-за своего стола.
Курт Шмидт совершенно не хотел лишних проблем. У него и так болела голова. Каждую неделю возникали проблемы с таможней, не позволяющей провести из Лос-Анджелеса какую-нибудь интересную штучку. Каждый месяц к нему являлись полицейские, подстрекаемые святошами, и пытались найти в его деятельности что-нибудь противозаконное. Вчера он едва смог вырвать из лап цензора занятный фильм, снятый скрытой камерой в Нью-Йорке: 'Горячие девушки на холодных камнях'. Теперь вместо того, чтобы хоть день отдохнуть от проблем, он вынужден разбираться с какими-то сучками.
– Ну, где они?
В фойе кинотеатра не было никого, кроме билетерши Дорис. Она испуганно указала на дверь зрительного зала, откуда доносились вопли и ругань.
Шмидт распахнул дверь и замер, не веря своим глазам.
Три женщины в широкополых шляпах, скрывающих лица, бросали в экран что-то похожее на стеклянные шарики с краской. Потеки краски уже почти скрыли 'Горячих девушек'.
– Этот экран стоит тысячу баксов! – завопил Шмидт, когда еще три шарика со звоном разбились о поверхность экрана. Только тут он понял, что кричат и ругаются не посетители кинотеатра, а пришедшие женщины.
Шмидт схватил ближайшую из них за руку:
– Ты, сучка, я тебя...
Тут в воздухе сверкнуло лезвие, разрезав ему рубашку и майку. Шмидт застыл, глядя на ручеек крови, стекающей по его животу; в это время женщины вышли, в последний раз выкрикнув угрозы в замерший зал.
12.52
