бездействовали, когда мы приближались к планете?
— Сказывается близость к Солнцу. Более высокая степень ионизации атмосферы, — сказал Шаповалов.
— Возможно. Постараемся что-нибудь придумать… Отдохните пока, Наташа.
Тем временем вернулся Одинцов.
— Двигатели в порядке, — сообщил он в ответ на вопросительный взгляд начальника экспедиции.
— Сколько осталось горючего? — спросил академик, обращаясь к Сандомирскому.
Тот ответил, взглянув на шкалу прибора:
— Фтора достаточно, а бороводородов всего 2285 тонн. Много мы сожгли, совершая поворот. Немало израсходовали при посадке. Нечего и думать об отлете. С тем, что у нас есть, можно только передвигаться по морю.
— А нам пока больше ничего и не надо, — спокойно ответил академик. — Еще рано думать о возврате.
Этот мужественный человек понимал, что от его поведения зависит настроение на борту корабля. В глубине души он и сам был полон тревоги. Ведь не каждый день и не со всеми случаются истории, подобные вынужденной посадке на Венере. Однако академик старался делать вид, будто ничего особенного не случилось.
— Нам очень повезло, — повторил он. — Прямо замечательно, что мы нашли на Венере моря и погрузились в волны! На суше была бы верная гибель.
— Надеюсь, Николай Александрович, вы теперь согласитесь, что для космической ракеты посадка на воду лучше всего! — не без ехидства заметил Владимир.
Сандомирский улыбнулся и махнул рукой. Это означало, что он не собирается спорить.
— Что мы долетели, еще неудивительно — заметил профессор Шаповалов, — а вот, что мы благополучно сели, это действительно чудо!
— Почему же? — спросил академик.
— А помните, как стала нагреваться вода в амортизаторах?.. Мои опасения оправдались.
— Какие именно?
— Мы ведь не имели понятия о составе и плотности здешней атмосферы. Удивительно, что мы не расплавились. Судя по всему, атмосфера здесь намного плотнее чем на Земле.
— Это мы сейчас узнаем… Кажется, идет Иван Платонович.
Вошел Красницкий.
— Ну, рассказывайте, — произнес академик.
— Удалось взять первые пробы воды и воздуха, — ответил химик, — хотя мешали гроза и качка.
— Произвели анализ?
— Произвел.
Он протянул листок бумаги с записями, откуда астронавты узнали, что атмосфера Венеры состоит из смеси газов, удельный вес которых значительно больше, чем у земного воздуха. Именно это обстоятельство, которое предвидел Шаповалов, и явилось причиной перегрева ракеты и едва не стоило астронавтам жизни.
Виктор Петрович не мог удержаться, чтобы не прочитать очередную лекцию:
— Если на Земле плотность воздуха по отношению к водороду составляет 14,44, то для атмосферы Венеры эта величина выражается числом 17,43.
— Ого! — заметил Сандомирский.
— Да. Происходит это потому, что в ней меньше азота и гораздо больше углекислого газа. На Земле углекислота занимает только 0,03 процента по объему и 0,05 процента по весу, а на Венере она достигает 13,65 процента общего объема. Доля азота снижается до 65,05 процента против 75,55 процента на Земле. Для дыхания человека такая атмосфера непригодна.
— А кислород? — спросил Шаповалов. — Это же самое главное!
— Кислорода обнаружено около 15 процентов, — ответил Виктор Петрович, продолжая изучать справку. — Найдены вредные вещества: аммиак, а также метан, этилен и другие углеводороды. На их долю приходится 6,3 процента. Обнаружены следы циана!..
— А выводы? Где же выводы? — торопился Шаповалов. — Найдем ли мы растительный и животный мир при таком составе атмосферы?
— Безусловно, — ответил академик. — Если бы не избыток углекислоты, и человек мог бы приспособиться.
— А что показал анализ воды? — робко спросила Наташа. — Интересно, можно ли будет употреблять ее в пищу.
— Вода мало чем отличается от земной, но несколько солонее. Вода здесь горячая. Ее растворяющая способность поэтому больше, чем на Земле, отсюда высокая насыщенность солями. Для питья она непригодна.
— Может быть, дождевая вода окажется лучше?
— Проверим… — поискал он глазами нужную ему справку. — Дождевая вода для питья годится. Правда, и в ней оказались нерастворимые минеральные частицы. Она мутноватая.
— Значит, я был прав, когда в одной из своих статей писал о большом количестве минеральной пыли в облаках Венеры! — не без удовольствия заметил профессор Шаповалов. — Вот в чем секрет желтой окраски неба!
— Удельный вес здешней воды составляет 0,91, — добавил академик. — Другими словами, она значительно плотнее, чем земная, если учесть меньшую силу тяжести. Температура плюс 43 градуса.
— Это похоже на горячую ванну, — улыбнулась Наташа. — Тут купанием не освежишься!
— Ну вот, — закончил академик. — Как вы думаете? Если надеть защитную одежду и скафандры, можно выйти наружу?
— Интересно знать куда, — произнес Шаповалов. — Кругом вода. Выйти на палубу и начать знакомиться с планетой путем плавания в горячей ванне?
— Реплика разумная, — согласился академик. — Надо добраться до суши… Можем мы это сделать, Николай Александрович?
— Конечно, можем. Но жаль терять горючее. Лучше подождать, когда ветер сам пригонит нас к берегу.
Расчеты Сандомирского были правильными. Буря гнала ракету к горам, которые сначала едва виднелись на горизонте, а теперь заметно приблизились. Вооружившись биноклями, путешественники стали рассматривать берег.
Грозные скалы почти отвесно спускались к морю. Это было беспорядочное нагромождение каменных глыб серого цвета, порой черных и блестящих, кое-где даже красных. Они выглядели так же сурово, как все на этой планете.
— Даже пристать негде! — разочарованно заметила Наташа, опуская бинокль. — Всюду обрывы, ни полоски песка, никакой растительности. Неуютно!
— Так и должно быть, — подхватил Виктор Петрович. — Перед нами берег, состоящий из первичных изверженных пород, напоминающих наши базальты. Водяные пары еще не так давно выпали из атмосферы. Море не успело остыть, а волны еще не сумели раскрошить эти скалы в песок.
— Насчет отсутствия растительности Наталья Васильевна ошибается, — вдруг вмешался Шаповалов. — Посмотрите хорошенько. Что представляют собой эти красные пятна?
— По-моему, камни, — сказала Наташа.
— Нет, вы ошибаетесь, — поправил ее академик. — Это вовсе не камни, а самые настоящие лишайники. А может быть и более высокоорганизованные растения.
— Этого следовало ожидать! — обрадовался Шаповалов. — Астроботаника давно установила связь между температурным режимом на планетах и цветом растительности. На Земле она зеленая, а на Марсе, например, синяя.
— А на Венере? — спросила Наташа.
— На Венере, которая гораздо ближе к Солнцу, тепло имеется в избытке. Оно даже вредно для
