фотосъемку. Таким образом мы получим первую фотосхему. Она пригодится для сухопутных экспедиций. Основная задача вам ясна. Текст радиограммы я дам завтра. Когда убедитесь, что она принята, немедленно возвращайтесь обратно. Вот подробная инструкция. Извольте строго ее соблюдать.
С этими словами он вручил Владимиру лист бумаги, исписанный мелким каллиграфическим почерком. Академик терпеть не мог плохих почерков и считал, что ясная мысль должна быть и графически изображена вполне отчетливо.
В этом документе академик сказал обо всем. Никто не знал, где находятся магнитные полюсы Венеры и соответствуют ли они оси ее вращения, хотя самое существование магнитного поля не вызывало сомнений. Стрелка компаса, как и на Земле, неизменно указывала в одну и ту же точку. Виктор Петрович предложил нанести на бумагу сетку координат, приняв за основу местоположение ракеты и то направление, куда указывал компас. Это позволяло, зная скорость стратоплана, нанести на бумаге траекторию его полета. Такая же сетка оставалась на борту космического корабля, и, получая регулярные сообщения по радио, можно было следить за движением стратоплана в воздухе. Инструкция предусматривала предельный радиус полета и его направление относительно принятых координат. Она содержала также указания на случай вынужденной посадки. Впрочем, Владимиру нечего было напоминать о таких вещах, как парашют, который автоматически раскрывался, когда кресло одним поворотом рукоятки выбрасывалось вместе с сидящим на нем в бездну. Согласно инструкции, Владимир был обязан каждые пятнадцать минут передавать по радио о своем положении и курсе.
— Все понятно? — спросил Виктор Петрович, когда Владимир дочитал инструкцию.
— Все, — ответил молодой человек.
— Никаких вопросов нет?
— Все ясно.
— Отлично. Сейчас оба идите отдыхать, а завтра в полет… Кто на вахте?
— Я, Виктор Петрович, — отозвался профессор Шаповалов.
Наутро, тотчас после завтрака, все вышли на берег, чтобы проводить разведчиков в опасное путешествие. К счастью, погода благоприятствовала полету. На Венере вообще нет ясных дней, никогда ее небо не очищается от облаков и солнечные лучи не озаряют ее пейзажи. Хорошей погодой приходится считать на этой планете такие дни, когда тучи поднимаются высоко и струи воды не извергаются оттуда на мрачные скалы.
Сейчас выдался как раз такой день. Высоко в небе виднелись желтые облака. На горизонте, далеко за морем, с той стороны, где раньше была ракета, сверкали бесшумные молнии. Море было сравнительно спокойно. Правда, ветер по силе напоминал скорее земной шторм, чем тихую погоду, — анемометр показывал 14 метров в секунду, но, по сравнению с ураганами первых дней, все это казалось почти затишьем. Видимость была прекрасная: берег можно было рассмотреть километров на двадцать.
Молодые супруги решили лететь без скафандров, в одних масках и с кислородными приборами на спине. На всякий случай в кабине стратоплана лежали два комплекта защитной одежды. Там же находился аварийный запас пищи и питья. На борту стратоплана была установлена радиостанция, которую Владимир тщательно проверил перед полетом.
Наташа первой бодро поднялась на стратоплан. Виктор Петрович тепло попрощался с нею и напоследок крикнул:
— Берегите друг друга, молодежь!
Владимир включил моторы винтовой группы. Стратоплан тихо сдвинулся с места и медленно покатился по гальке. Для него заранее был сооружен пологий и ровный спуск в воду. Убедившись, что стратоплан уже плывет, пилот увеличил скорость. Летательный аппарат миновал бухту, обогнул мыс и вышел на широкий простор океана.
Герметически закрытая кабина полностью гарантировала пассажиров от воздействия атмосферы, а большой запас плавучести позволял держаться на воде даже при сильном волнении. Ни вода, ни ветер не могли проникнуть внутрь легкой металлической сигары. Стратоплан понесся по волнам, взметая перед собой высокий водяной вал, покрытый розовой пеной. Затем оторвался от воды и взмыл вверх. Через минуту он скрылся вдали.
Молодые люди сидели рядом в носовой части стратоплана. Сначала Владимир вел машину на высоте 1000 метров. Отсюда была превосходно видна поверхность планеты.
На стратоплане был обычный магнитный компас, но пользоваться им на Венере было опасно. Поэтому в кабине имелся и радиокомпас, позволяющий определять курс относительно передатчика, расположенного на борту космического корабля. Опасность заблудиться не угрожала разведчикам. Согласно полученной инструкции, они должны были отмечать на графике линию полета, нанося ее в условной системе координат, с тем, чтобы потом перенести на карту Венеры. Разумеется, в данный момент никакой карты еще не было. Ее и предстояло создать после целой серии таких полетов и сухопутных разведок.
Под крыльями стратоплана развертывался ландшафт, совершенно не похожий ни на что, виденное раньше. Это была волнующая, дикая и патетическая картина первозданного мира!
Передав первую радиограмму на ракету, Владимир, чтобы расширить кругозор, поднял машину до 3000 метров. В его распоряжении был радиоальтиметр. Обычный альтиметр, тоже расположенный на щите вместе с другими аэронавигационными приборами, был рассчитан на давление воздуха, существующее на Земле, поэтому полагаться на его показания в условиях Венеры было нельзя.
Картина внизу была просто неописуема — волшебная феерия, отдаленно напоминающая первые часы пламенеющих земных закатов. В оранжевом свете, заливающем планету, широко раскинулось море. На нем виднелось несколько островов, чернеющих среди воды, похожей на расплавленный металл. Теперь, глядя на планету с высоты, можно было убедиться, что ракета пристала к берегу большого острова, в центре архипелага. Самолет шел вдоль левой стороны, на расстоянии 50–60 километров от моря. Справа по курсу, почти у линии горизонта, виднелась блестящая полоска воды, которая и показывала, что внизу находится не континент, а именно остров, сильно вытянутый в длину. Его дальний край, куда направлялся стратоплан, скрывался в тумане, но трудно было предположить, что такая узкая полоска суши является материком.
Насколько можно было видеть невооруженным глазом, слева поверхность острова представляла собой холмистую равнину, а справа тянулся высокий горный хребет. Отдельные его вершины поднимались выше, чем летел стратоплан. Черные зубцы гор терялись в тучах. В отдалении за ними блестело море…
Наташа не могла оторваться от раскрывшейся панорамы. Основным цветом обнаженных горных пород был черный, придающий всему ландшафту, залитому мрачным желто-красным светом, зловещий, какой-то неправдоподобный, театральный вид, полный, однако, своеобразной красоты.
Повсюду были видны следы бурных вулканических процессов. Некоторые из мелких островов представляли огнедышащие горы. Над ними поднимались столбы дыма и пара, озаренные снизу отблесками пламени. Извержение вулканов происходило и справа. Со стратоплана было видно, как из одной расселины в склоне невысокого горного хребта внезапно вырвалось облако белого дыма, а вслед за тем показалась огненно-жидкая лава. Раскаленный поток устремился книзу пылающей полосой и разлился по долине. Достигнув поверхности реки, хорошо заметной сверху, лава соприкоснулась с водой. До летчиков донесся грохот взрыва, невероятный по силе, свист и шипение. Одновременно воздушная волна отбросила стратоплан далеко в сторону, а облако клубящегося пара заволокло равнину и сделало наблюдение невозможным.
Наташа едва удержалась в кресле при неожиданном толчке и заметно изменилась в лице. Она попросила:
— Осторожно, Володя! Это тебе не Земля. Не пора ли уйти вверх?
