его шею и представила, как обхватывает ее пальцами... Жажда крови внезапно сменилась совсем другой, куда более опасной жаждой.
— Интересно, почему? — насмешливо протянула она.
— Я рассудил, что уж лучше пусть ты будешь волноваться из-за того, что я скажу или сделаю, чем расстраиваться из-за Джонни. Звук мотора их машины поверг тебя в панику.
От возмущения Девон даже забыла, что собиралась говорить шепотом.
— Даже если ты лапал меня из чисто альтруистических побуждений, суть дела от этого не меняется: ты меня лапал!
— Ну... я бы так не сказал. Мне удалось тебя отвлечь, но чтобы «лапать»... Мне больше нравится другое слово — ласкать. А ласкал я тебя потому, что не мог сделать того, чего мне на самом деле хотелось. — Насмешливая улыбка сбежала с его лица. — А ты не хочешь спросить, чего именно?
— Нет! — Девон отчаянно замотала головой. Послышались шаги. — Хватит, замолчи, они возвращаются!
Глядя, как Джонни устраивают в машине, Девон с грустью думала, что в этот раз малыш вернется, но уже в следующий она, наверное, попрощается с ним насовсем. Думать об этом было так больно, что Девон, не дожидаясь, пока машина отъедет, бросилась в дом. Едва она вошла в кухню, как туда же вбежала запыхавшаяся Сара.
— Я... я забыла сумку.
В подтверждение своих слов она показала Девон изящную сумочку из крокодиловой кожи, такую маленькую, что в ней не уместилась бы даже расческа. Но следующие слова племянницы явно были рассчитаны на то, чтобы причинить боль, и Девон поняла, что сумочка — только предлог.
— Тетя Девон, я же не бессердечная, я понимаю, как тебе тяжело терять ребенка. — Сара театрально вздохнула. — Но я его мать. Когда-нибудь, когда у тебя будут свои дети... — Она ахнула и поднесла руку ко рту, словно спохватившись. — Прости, я совсем забыла, ведь ты не можешь иметь детей...
— Да, не могу.
В прекрасных голубых глазах Сары промелькнуло нечто похожее на раскаяние, но затем она, по- видимому, вспомнила, как бесстыдно Девон монополизировала внимание обоих мужчин.
— Паркер знает?
— Знает — что?
— Что ты не можешь иметь детей?
— Ему незачем об этом знать, — безучастно проронила Девон, гадая, когда же Сара, наконец решит, что вонзила нож в рану достаточно глубоко.
— Значит, вы с ним не любовники?
Девон, конечно, любила честность, но не настолько, чтобы доставить Саре удовольствие прямым ответом.
— Я не зачитываю каждому своему любовнику выписку из своей медицинской карточки, — отрезала она.
— И еще одно, тетя Девон. Мне показалось, Паркер был немного смущен, когда ты бросилась ему на шею. Я говорю это только...
— Только по доброте душевной, — сухо подсказала Девон, — я понимаю. Мне приятна твоя забота, но, честное слово, Сара, еще не придумано такой ситуации, которая могла бы смутить Паркера. Рассердить, раздосадовать, привести в бешенство — да, но смутить — нет!
— Ты так хорошо меня знаешь.
Сара чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав прямо над ухом голос Паркера. Короткой фразы было достаточно, чтобы Девон безошибочно уловила в его тоне все признаки раздражения. Сара круто развернулась к Паркеру, но самая чарующая из ее отработанных улыбок увяла на губах, как только она прочла в его глазах презрение и ярость.
— Я тебя не заметила.
— Так я и понял. Кстати, Сара, на всякий случай неплохо бы тебе уяснить, что твоя тетка не из тех, кто болтает о своих связях на каждом углу.
Уделив Саре лишь несколько секунд, Паркер переключил внимание на Девон, но успел заставить Сару почувствовать себя неловко — настолько, насколько она вообще позволяла себе подобные чувства.
— Я, пожалуй, пойду, — пробормотала Сара.
— Да, думаю, так будет лучше, — не глядя на племянницу, бросила Девон.
Паркер плотно закрыл за Сарой дверь.
— Это правда?
Если у Девон и оставалась слабая надежда, что он услышал не весь разговор, то теперь она испарилась.
— Я думала, ты ушел. — Девон взяла со стола тарелку, но тут же выронила ее — тарелка разлетелась на кусочки. — Видишь, что ты со мной сделал! — Ее голос дрожал.
— Я задал тебе вопрос.
— А я решила на него не отвечать. — Девон опустилась на колени и стала собирать осколки.
— Прекрати, порежешься!
Паркер шагнул к Девон, обхватил ее под мышками и заставил встать. Стряхнув несколько прилипших к ее джинсам мелких осколков, он выпрямился и, взяв Девон за подбородок, всмотрелся в ее лицо.
— Мне не нравится, что ты надо мной нависаешь.
— Что я могу поделать, такой уж я вырос.
— Отпусти меня, — прерывистым шепотом взмолилась она.
— Это правда, что ты не можешь иметь детей?
Девон закрыла глаза.
— Правда. Я бесплодна.
Или почти. «Не невозможно, но мало вероятно», — так сказал врач, терпеливо объяснивший Девон, какие осложнения дало перенесенное ею заболевание. Он говорил о разных способах лечения, но Девон не покидало ощущение, что под сомнение поставлена сама ее женственность, и поэтому она слушала невнимательно. До этого она считала само собой разумеющимся, что когда-нибудь встретит хорошего человека и у них будут дети. И, только услышав, что вероятнее всего ей не суждено родить ребенка, она осознала, насколько велико было желание стать матерью.
— Ты мне не говорила.
Негодование в голосе Паркера вызвало у нее горький смех.
— Ну, знаешь ли, о таких вещах не говорят походя, словно о погоде! Когда я только услышала приговор врача, мне не хотелось ни с кем об этом говорить, а позже... как-то ни разу к слову не приходилось.
Паркер поморщился, представив, каково женщине услышать такой приговор.
— Давно ты об этом узнала?
— Пять лет назад.
— И так долго скрывала?! — ахнул он.
— Что бы Сара ни говорила, даже если бы я могла родить сотню детей, это ничего не изменило бы, никто не заменит мне Джонни.
Девон смотрела с вызовом, словно ожидая, что Паркер станет спорить. Он чертыхнулся и тихо сказал:
— Я знаю.
Его взгляд, в котором сквозили доброта и нежность, растопил ее враждебность, осталась только печаль.
— Я знаю, что ты знаешь, — пробормотала Девон.
Вздохнув, она наконец позволила себе расслабиться в объятиях Паркера.
— Нужно было рассказать мне.
— Да, я уже жалею, что не рассказала.
