Взгляд Девон помимо ее воли задержался на загорелой коже, выглядывающей в треугольный вырез трикотажной рубашки. Медсестра снова вернулась, взяла что-то с тумбочки, ненадолго склонилась над Джонни и опять ушла.
— Можешь назвать меня циничной, но, по-моему, после твоего появления она стала уделять Джонни куда больше внимания.
— Называю: ты циник. — Паркер с деланным смущением развел руками. — Разве я виноват, что неотразим?
Девон фыркнула. Она уже пала жертвой этого самого обаяния, и противиться ему нет совсем никакой возможности.
— Я просила тебя немного занять Джонни. Если бы я знала, что ты его так взбудоражишь, что он не захочет спать, то не стала бы уходить в комнату отдыха.
— Ну, да и есть ты бы тогда тоже не стала. — Паркер подверг ее стройную фигурку тщательному осмотру. — А тебе нельзя худеть.
— Кажется, прошлой ночью ты не был таким разборчивым.
— Девон, я всегда разборчив, — заверил Паркер. От взгляда, которым он ее одарил, ее сердце бешено забилось. Девон облизнула пересохшие губы и, скрывая возбуждение под маской сарказма, протянула:
— Ты даже не представляешь, как я польщена.
— А ты не представляешь, как важны для меня твои чувства, — мгновенно нашелся Паркер. — Я в них заинтересован.
В палате снова появилась медсестра.
— Почему ты не скажешь ей, что она ошибается? — прошептала Девон.
Девушка удалилась, и только тогда Паркер заговорил:
— В том, что ты — отец Джонни. Она уже решила, что я — его мать, если она подумает, что ты — отец, то будет считать нас...
Под притворно-невинным взглядом Паркера Девон густо покраснела.
— Любовниками?
В его низком голосе послышалась обольстительная хрипотца, от которой по спине Девон пробежали мурашки. Паркер скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и самодовольно улыбнулся, разглядывая румянец на ее щеках.
— Неужели нельзя обойтись без вульгарности?! — возмутилась Девон.
— Неужели нельзя наплевать на то, что о нас подумают? — парировал Паркер, точно скопировав ее интонацию. — Кроме того, именно ты должна бы понять, что иногда проще и полезнее ничего не говорить. Тот, кто живет в стеклянном доме, не должен швыряться камнями, киска моя.
— Я тебе не домашнее животное! — возмутилась Девон.
Паркер опустил взгляд на ее вздымающуюся грудь и негромко согласился:
— Да, пожалуй, в тебе больше дикого, чем домашнего... но что-то кошачье определенно есть.
— Может, хватит молоть ерунду?
— Да, пожалуй, пора поговорить серьезно.
Девон не понравилось, как это прозвучало, она насторожилась.
— Но здесь мы говорить не можем, надо найти более уединенное местечко. — Паркер обнял ее за плечи, поднял со стула и вывел в коридор. — Я весь день пытался с тобой поговорить, но ты все время убегала.
Девон бы и сейчас сбежала, будь у нее такая возможность.
— Я не пойду с тобой ни в какое «уединенное местечко», так что не надо меня подталкивать, — прошипела она. — Из-за тебя мы привлекаем внимание.
— Я-то думал, что всего лишь мягко поддерживаю... — Он демонстративно убрал руку с ее плеча. — Тебя послушать, так я как первобытный человек перекинул тебя через плечо и тащу в свою пещеру... Хотя, по мне, этот метод не так уж плох.
— Меня это не удивляет, но некоторые могут и удивиться, например, политики, с которыми ты общаешься. Что, если они узнают, что под твоей цивилизованной внешностью скрывается дикарь?
— Это угроза?
Если и так, не похоже, чтобы Паркер испугался, подумала Девон и проворчала:
— Зависит от того, как сильно ты будешь на меня нажимать.
Паркер вежливо улыбнулся, но в этой улыбке было что-то хищное. По спине Девон пробежал холодок, когда Паркер произнес загадочную фразу:
— Если потребуется, я готов дожать до конца. — Он заглянул в комнатку, предназначенную для родителей маленьких пациентов. — Слава Богу, пусто! Заходи.
Девон вошла.
— Возможно, ты обвинишь меня в превышении полномочий... — Девон отметила про себя, что Паркер вовсе не похож на кающегося грешника, — но на правах твоего любовника я позволил себе...
Этого Девон стерпеть не могла.
— На правах кого?!
К сожалению, ее возмущению недоставало убедительности — дело испортил некстати проснувшийся сексуальный голод.
— Может, ты предпочитаешь другое слово. Бойфренд, например? — Паркер сделал вид, будто задумался. — Слишком вяло, тебе не кажется? Впрочем, оставим пока в покое мой официальный статус. Суть в том, что я отказал одному посетителю в праве навестить Джонни, — самодовольно закончил он.
— Кому?
— Моему де... прошу прощения, отцу.
— Неужели он просто повернулся и ушел?
— Не совсем так, пришлось его убеждать. Он, кстати, тоже усомнился в моем праве отказывать.
— Но тебе удалось его убедить?
Паркер пожал плечами.
— Я просто объяснил ему положение дел.
— Может, в таком случае соблаговолишь объяснить то же самое мне? Только не сейчас! — воскликнула она, видя, что Паркер собирается это сделать. — Для одних суток и без того достаточно потрясений, моя нервная система не железная. Ты не спросил, что ему было нужно?
— Думаю, Джонни, неужели не ясно?
От лица Девон отхлынула кровь. Она поднесла руку ко рту, и Паркер заметил, что рука дрожит.
— Ты шутишь!
— Дело не во мне, тебе сейчас нужно думать о старике, а он точно не шутит. Джонни — его внук и, следовательно, Холлинз. Он уже отобрал одного Холлинза у матери, — мрачно напомнил Паркер. — Неужели ты думаешь, что на этот раз у него дрогнет рука? — Он мягко подтолкнул Девон к легкому пластиковому стулу. — Да ты садись.
— Сара хочет, чтобы я...
— Как ты думаешь, долго Сара будет упираться, если Джеймс помашет у нее перед носом чеком на кругленькую сумму? — Паркер помахал в воздухе рукой с воображаемым чеком, но, вместо того, чтобы опустить руку, вдруг погладил пальцем кончик носа Девон. — Между прочим, у тебя очень миленький носик.
Для шутливого замечания это было сказано слишком серьезно, со странным напряжением.
— Какие ужасные вещи ты говоришь!
— Насчет носика?
Паркер принялся гладить ее по щеке. Девон вздрогнула, и Паркер был этому рад: когда мужчина одержим идеей овладеть женщиной, ему приятно осознавать, что у нее те же самые стремления.
— Ты прекрасно знаешь, что нет!
— Ангел мой, не казни меня, я всего лишь посланец, передавший весть.
— Тогда попытайся хотя бы притвориться, что не получаешь от этой миссии удовольствия, — огрызнулась Девон.
