— Здорово, Корт, — сказал Томмо. — Спасибо.
— Зачем брать с собой ложки в поход за цветным мусором? — спросил я.
— А может, он их не брал, — предположил Кортленд, чьи глаза заблестели от жадности. — Может, он откопал их в Верхнем Шафране.
Мы все переглянулись и пошли дальше. Перейдя вброд через реку, мы миновали пятиарочный мост, по которому некогда проходила дорога; ныне он бесполезно возвышался над поросшей травой ложбиной. Тревога, охватившая всех троих, на время рассеяла взаимное недоверие, и мы шагали друг рядом с другом, беспокойно переговариваясь.
— Скажи, — с напускным добродушием поинтересовался Томмо, — как тебе Виолетта?
— Именно такова, какой ты можешь ее вообразить.
— Ой.
Кортленд высказал мысль, которая вертелась в голове у каждого:
— Почему мы не нашли черепа Томаса Изумрудного?
Мы враз остановились и стали нервно оглядываться. Невысказанный ужас — вдруг бандиты выедят наши мозги? — внезапно овладел нами. Но как мы ни вглядывались, вокруг был все тот же безлюдный пейзаж — деревья, трава, дикие животные. Если не считать редких криков диких коз, везде царила тишина — непроницаемая, гнетущая. Мы были совершенно одни — или, по крайней мере, надеялись на это.
— Хорошо, — спросил Томмо, когда я велел двигаться дальше, — что делать, если мы увидим бандитов?
— Бежать, — ответил я.
— Драться, — ответил Кортленд.
— Хорошее предложение, — одобрил Томмо. — Пока они будут разбираться с тобой, мы с Эдом введем в действие план «Бежим как сумасшедшие».
Мы прошли через буковую рощу — эти деревья в изобилии росли вдоль дороги, — через покрытые травой земляные сооружения, через несколько котлованов, заросших кустарником, и через глубокий ров, который выделывал зигзаги справа и слева от нас. Затем мы вышли на пологую возвышенность. Дорога бежала прямо, пропадая где-то за вершиной. Это был самый унылый ее участок — две мили вообще без всякой растительности. Я посмотрел на небо, убедился, что вероятность возникновения молний невелика, и пустился вперед в быстром темпе.
Направление дороги здесь определялось легко — она пролегала между двумя валами футов тридцать в высоту, которые, вероятно, когда-то были стенами. Ландшафт изменился: дорога порой прерывалась большими ямами, часть которых была заполнена водой. Судя по их одинаково округлым очертаниям, это могли быть искусственные водоемы без питающего источника. Там и сям из травы торчали ржавое железо и перекрученные полосы алюминия — металлический урожай, никем не убираемый. Животные стали заметно меньше бояться человека. Мы проходили через стада, пасшиеся на возвышенности, и звери медлительно расступались, проявляя к нам лишь слабый интерес. Благоприятный признак — ведь они легко пугались, а бандиты убивали и ели их. Я даже встретил антилопу неизвестного мне вида — темно-красную, с полосами на лбу и задних ногах, где, вероятно, было удобно повторить штрихкод. Я занес в журнал столько таксономических сведений, сколько мог, прежде чем она отвернулась.
Так мы шли в молчании минут сорок, не меньше, пока не увидели целую постройку — первую после Восточного Кармина. Зенитная башня стояла у обрыва, господствуя над широкой плодородной долиной, среди которой скрывались остатки Верхнего Шафрана. Думаю, даже циничные Кортленд и Томмо были впечатлены. Мы остановились, чтобы полюбоваться видом.
Зенитная башня
2.5.03.02.005: Общее правило: если вы трогаете что-то, оно сломается. Поэтому не трогайте.
Я видел океан как минимум три раза, но в тот день передо мной предстало побережье неповторимой красоты. Земля была покрыта тенями облаков, которые лениво плыли по небу. Солнце отмечало достопримечательности лучше всякого гида. Город с удобством расположился на обоих берегах длинного приливного эстуария, за которым шел залив: там стояли на якоре брошенные корабли. Один из них, с плоской палубой, был настолько велик, что превратился в рукотворный волнолом. Покатая палуба стала белой от помета морских птиц, а слегка проржавевший корпус так сильно повлиял на залив, что пространство между судном и берегом, заилившись, превратилось в сушу.
Город был плохо виден с того места, где мы остановились. Я различил кольцевую магистраль — разноцветную ленту, покрытую растительностью. Мост через реку все еще стоял. Сам город был скрыт под листвой густого леса, над которой возвышались лишь немногие сооружения. Торговые и жилые предместья предстали моему взгляду тонкой сеткой из различных деревьев и кустов. Я вроде бы различил две дороги — одна вела на восток, другая на север, — но никаких открытых пространств, на обнаружение которых надеялся Смородини.
— Нам еще идти добрых четыре часа, — сказал я, прикинув расстояние. — Если мы найдем растресканный перпетулит со стороны Шафрана, то меньше. А сейчас — привал, пять минут.
— Десять, — сказал Кортленд и пошел вместе с Томмо к башне.
Цветной мусор, найденный в таких экспедициях, считался личным имуществом, за него давали половину его стоимости. Немного — если только ты не брал с собой объемистую тачку, но на печенье- другое в «Упавшем человеке» хватало.
Я стал осматривать местность, чтобы сделать запись в блокноте. За нависавшей над окрестностями башней виднелся холм, мешавший свободному проезду автомобилей. С одной его стороны стоял ржавый бульдозер, на фут ушедший в землю, а дальше, среди крапивы, боярышника и бузины, была целая коллекция угловатых машин — на полпути к окончательной смерти от ржавчины. Сама башня ничем не отличалась от восточнокарминской, но с ее узких окон не были содраны бронзовые рамы. Насколько я мог видеть, город опоясывало кольцо минимум из восьми таких башен, стоявших на самых высоких местах. Похоже, они соединялись между собой проволокой, протянутой на двадцатифутовых стальных столбах, расположенных в полусотне футов друг от друга. Подойдя к первому из них, я обнаружил и обрывки проволоки, а также привинченные к железу стеклянные изоляторы вроде тех, что используются на телефонных столбах.
Я вспомнил о совете Джейн — не идти дальше зенитной башни. Раз она точно знала, что башня здесь, в отличие от Смородини, то, значит, говорила не просто так. Для одного дня мы сделали достаточно. Можно было составить подробное описание местности, а на обратном пути — маджентового дерева и продолжить экспедицию на следующий день. Ни денег, ни славы — и, вероятно, разочарованные члены Совета. Но мне хотелось всерьез отнестись к роли лидера экспедиции.
Я направился к башне и услышал, как внутри ее Кортленд что-то говорит Томмо. Главная дверь, бронзовая, почти восьмидюймовой толщины, была полуоткрыта. Я зашел внутрь. Короткий коридор вел к другой двери. Я думал, что в башне будет темно, но там ярко горели две лампочки: одну держал в руке копавшийся в мусоре Кортленд, другая же кое-как крепилась к потолку, и Томмо пытался сбить ее палкой.
— В чем дело? — спросил я. — Это предметы, запрещенные в ходе скачков. Вы не можете забрать их.
Оба проигнорировали мои слова. Я огляделся. Помещение было большим и занимало около половины площади первого этажа. С одной его стороны, по ту сторону бронзовой двери, располагалась комната, за которой просматривалась лестница наверх. Вдоль двух стен тянулись длинные стальные полки с обломками дальновидов. Я нашел один работающий осколок — когда я провел по нему пальцем, появился двигающийся текст. Но ничего подобного тому, что имелось в доме Зейна, я не обнаружил. Пол покрывали пыль, куски ржавого металла и сломанной мебели, обрывки одежды, всякий прочий мусор. Кое-что было
