палубе играл эстрадный оркестр. В баре было очень душно, все танцевали, курили, смеялись. Родители посидели немного со мной за столиком, попили сок и пошли наверх, подышать морским воздухом. Я посмотрела на часы, было десять минут двенадцатого. Детское время, подумала я и заказала себе «Маргариту». Тогда я впервые попробовала этот коктейль. У меня было пятьдесят рублей, я как раз подошла к стойке, чтобы расплатиться. Вдруг – толчок. Погас свет. Музыка смолкла. Стало жутко. Темно и тихо. – Ангелина поежилась и залпом допила «Кампари».
– А потом? – шепотом спросила Катя.
– Сначала никто ничего не понял. Все кинулись к иллюминаторам, посмотреть, что там такое случилось. Но тут зажегся свет, все расслабились. Все это длилось секунд 20–30, не больше. Я протянула купюру бармену, но он не успел ее взять. Снова – толчок, потом удар, потом – кромешная тьма. Началась паника, все ринулись наверх, люди бежали, спотыкались, падали. Толпа вынесла меня на палубу, в этот момент корабль стал крениться влево. Кто-то крикнул: «Прыгай!» – и сунул мне в руки оранжевый жилет, но я так и не надела его. Стояла, в ужасе оглядывалась, искала родителей. Но там было столько народу, море лиц! Испуганных, перекошенных. Но незнакомых. Меня толкали со всех сторон, напирали. Потом что-то громко хлюпнуло, и хлынула вода. Стало очень скользко, люди по наклонной поверхности скатывались вниз, и волны тут же их проглатывали. Я вцепилась в железный поручень, прижимая к себе спасательный жилет. Оранжевый. С тех пор ненавижу этот цвет... – Люка откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула. – Тут корабль как-то очень быстро, почти мгновенно окунулся в воду. Я не удержалась, меня оторвало от поручня. Поволокло вниз, по пути я сильно ударилась обо что-то головой. И все...
– Господи! – пробормотала Катя, затаив дыхание. – Кошмар!
– Очнулась я в воде. Вокруг бурлило живое море, столько людей плавало рядом. Много мертвых, очень много. Отдельно руки, ноги, их порубило винтом парохода. Над нами высился черный силуэт сухогруза, который протаранил наш корабль. Он шел прямо по людям, по головам. Абсолютно темный и безмолвный, как призрак. Летучий Голландец, вестник смерти...
Я смотрела на себя словно со стороны. На свое тело. Оно барахталось в воде, то поднималось, то опускалось на волнах. Я видела себя со спины и немного справа. Слушай, я даже не знала, что я так выгляжу. Привыкла к плоскому изображению в зеркале или на фотографиях. А тут мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать себя. Мое тело находилось в сотне метров от меня. Безвольное, обмякшее. Потом я увидела, опять же со стороны, как кто-то схватил меня за волосы и вытащил из воды.
– Как это – со стороны? Я не понимаю. Почему со стороны? – Катя в ужасе закрыла лицо ладонями.
– Потому что я умерла, – спокойно ответила Люка и прикурила сигарету. – Я вдруг очутилась в длинном узком тоннеле, совершенно темном, лишь в самом конце маячил свет. Я быстро двигалась вперед, к этому свету. Так быстро, будто катилась с ледяной горы. В ушах звучал мерзкий звук – оглушительный скрежет. Я уже неслась на предельной скорости, как вдруг услышала: «Оставьте ее, она умерла». Так сказал мужской голос, и тут я почувствовала чудовищную боль в груди. Пришла в себя, когда из меня выплеснулся фонтан зеленой воды.
– Зеленой? Почему?
– Там все были зеленые. Живые, мертвые. Потом выяснилось, что на пароходе везли бочки с краской. От столкновения они перевернулись.
– Боже! – воскликнула потрясенная рассказом Катя. – Бедная, что же тебе пришлось перенести! Это же настоящий ад!
– Не жалей себя. Не позволяй чужому сочувствию подрывать уверенность в собственных силах. Помнишь? – Люка вскинула глаза на Катю. – Одна из заповедей счастья из дневника девочки-ангела. Я не выжила бы без этих заповедей, погибла бы тогда. Так что не надо меня жалеть.
– Прости, – смутилась Катя. – А... родители?
– Я больше их никогда не видела. Их опознали другие люди, сослуживцы отца. Ну что, понравилась тебе моя индейка? Могу дать рецепт.
Позже пили чай с шоколадными конфетами. Но Катя не чувствовала вкуса. Она задумчиво водила пальцем по краю кобальтовой чашки, украшенному золотой каемкой, как вдруг Ангелина сказала:
– Это все из-за проклятия...
– Что? – Катя дернулась, и горячая жидкость выплеснулась ей на руку. – Какого проклятия?
– До сих пор непонятно, – не отвечая на вопрос, продолжила Люка, – почему при абсолютной видимости, при спокойном море, при исправных навигационных приборах и куче адекватного персонала произошло столкновение? Почему огромное судно длиной 174 метра за восемь минут скрылось под водой? Корабль стал жертвой проклятия, – прошептала Ангелина, – потому что назван был в честь русского адмирала Павла Нахимова. Он погиб на Малаховом кургане в 1855 году. Мистика... – При этих словах свеча, догоравшая на столе, с шипением погасла. У Кати волосы зашевелились на затылке. Люка, казалось, ничего не заметила. – Во время Севастопольской битвы Нахимов получил приказ затопить корабли русского флота, чтобы помешать французам и англичанам войти в порт. С тех пор над всеми судами, получившими его имя, повисло проклятие. В 1897 году, – стала перечислять Ангелина, – грузовой пароход «Нахимов» потерпел крушение у берегов Турции, в 1905 году, во время Цусимского сражения, японцы потопили броненосец «Адмирал Нахимов», в декабре 2003 года в Азовском море затонул буксир «Адмирал Нахимов». Странные совпадения, не находишь? Словно неведомая сила утащила их на дно.
– Невероятно, – пробормотала Катя. Внезапно появился удушающий запах роз. Предвестник... Виски стянуло стальным кольцом. Комната поплыла перед глазами. «Опять!» – в отчаянии подумала Катя. Люкино лицо приобрело зеленоватый оттенок, на голове змеились скользкие водоросли. Они извивались, копошились. Господи! Это не водоросли, это действительно змеи!
– Нет! – в ужасе закричала Катя.
– Эй, подружка! Ты чего? – Катя очнулась. Люка, нормальная, обычная, трясла ее за плечо. – Что с тобой?
– Не знаю... Я не знаю, что со мной.
Глава 32
Проводив притихшую и просветленную Бондаренко, Наталья занялась неотложными делами. Посетила стационарных больных. Депутата, проходившего курс лечения от затяжной депрессии, связанной с чрезмерным употреблением алкоголя. Сына известного предпринимателя, подсевшего на героин. Эстрадную звезду, желавшую сбросить лишний вес под воздействием гипноза. Дойных коров, одним словом. В глубине души Наталья была убеждена, что их проблемы выеденного яйца не стоят. Самоконтроль – вот единственный лекарь.
– Минус три килограмма, – радостно сообщила ей знаменитая певица. – Вы, Наталья Андреевна, волшебница!
– Чудесно, – рассеянно улыбнулась Наталья и сверилась с записями. – Завтра у вас сеанс групповой терапии. Думаю, что после него результаты улучшатся.
Проходя по широкому стерильному коридору, Наталья ощутила прилив гордости. Эта клиника, отделанная и оборудованная по последнему слову техники, исключительно ее заслуга. Ее детище. Вышколенный медперсонал склонялся перед ней в почтительном поклоне. Другого человека, может быть, и покоробили бы неискренние подобострастные улыбки, но только не Наталью. Она знала, что здесь она на своем месте. На заслуженном.
Да, она действительно волшебница, Богиня, если хотите. Ее дар тому подтверждение. Она вспомнила всемогущего министра, который разрыдался и упал перед ней на колени после того, как она раз и навсегда, всего за один сеанс избавила его чадо от лудомании – зависимости от азартных игр. Лудомания – тяжкое психическое заболевание, лечится сложнее даже, чем алкоголизм и наркомания. А последствия ее не менее губительны.
Наталья вернулась в свой кабинет. Устало плюхнулась во вращающееся кресло. Включила компьютер, подключилась к Интернету. Пока он загружался, пару раз крутанулась вокруг своей оси. Спустя несколько секунд на мониторе высветилось: «Панмиелопатия Фалкони, или, по-другому, чахотка костного мозга, – резкое уменьшение объема кроветворной ткани в костном мозге с замещением ее жировой или фиброзной тканью. Редкая генетическая болезнь, передающаяся по наследству».
И этой страшной болезнью с чарующим названием заболел ее сын. Наталья вытащила сигарету из пачки, закурила и продолжила чтение статьи. Ничего нового она не узнала, да и не смогла бы узнать.
