подсознание услужливо выплюнуло картинки из прошлого. Из того далекого прошлого, которое Наталья безуспешно пыталась забыть. Стереть из памяти.
Перед глазами возник образ Крымова, человека, изменившего ее судьбу.
В день, когда Наталье исполнилось тринадцать лет, Крымов спел под гитару французскую песню «La vie commence a treize ans» (Жизнь начинается в тринадцать лет). Спустя несколько недель после празднования дня рождения он позвонил в дверь. Дело было утром, и родителей не было дома.
– Натали, – улыбнулся он, нежно глядя ей в глаза. Он всегда называл ее Натали, – теперь ты совсем взрослая барышня. И я, как старший товарищ, хочу научить тебя кое-чему. Только учти, это станет нашим с тобой секретом. Ты никому не должна о нем рассказывать. Даже папе. Поняла? Это будет наша тайна.
Наташа с радостью согласилась. Крымова она любила едва ли не больше, чем собственного отца. Доверяла ему полностью. Через полгода, когда «тайну» уже невозможно было скрывать, Наташа, рыдая, рассказала все матери.
Маленький орущий комок, дочь Крымова, она с первой минуты возненавидела всей душой. И честно пронесла ненависть через всю жизнь.
Если бы не Павлушина болезнь, к сегодняшнему дню она уже забыла бы о своей главной ошибке. Но пришлось вспомнить. Павлуше поставили страшный диагноз. Дроздовская знала, что единственный эффективный способ лечения – трансплантация в костный мозг соответствующих клеток от здорового человека. Хотя шансы на успех невелики. После трансплантации от донора, не являющегося близким родственником, выживает только тридцать один процент больных. Если же донор – брат или сестра, шансы увеличиваются до 85–90 процентов.
В одном научном журнале Дроздовская прочла статью о 6-летней американской девочке, умиравшей от редкой генетической болезни. Чтобы спасти жизнь дочери, родители произвели на свет еще одного ребенка. Врачи имплантировали в костный мозг девочки специально выращенные клетки, взятые из крови ее новорожденного брата. И она выжила! Выздоровела!
А ведь у Павлуши была уже готовая сестра. Молодая, здоровая. Но как заставить ее помочь? Наталья тогда не представляла. Решение проблемы, как всегда неординарное, выходящее за рамки общепринятой морали, предложила «Другая». Стереть из мозга Павлушиной сестры все воспоминания. И все... И можно делать с ней все, что угодно.
Блокировать человеческую память с помощью гипноза научил Наталью Аристарх Прах. Сам он виртуозно владел этим искусством и с удовольствием передал свои знания талантливой студентке.
Резкий автомобильный гудок вывел Наталью из задумчивости. Она обернулась и обнаружила, что пробка сдвинулась с места и соседние машины с трудом объезжают ее «БМВ».
Глава 41
На утренней летучке Молчанов получил нагоняй от начальства. За ненадлежащее исполнение своих прямых обязанностей. Ну что ж. Следовало признать, справедливый и заслуженный нагоняй.
Слишком уж глубоко он погрузился в историю, подброшенную приятелем, и совершенно забросил свою официальную работу. Вздохнув, он повернулся к металлическому шкафу, сунул руку и вытянул с полки стопку пухлых папок. Верхняя папка соскользнула, упала на пол. Веревочные тесемки развязались, исписанные листочки и фотографии разлетелись по комнате.
– Черт! – пробормотал Молчанов. Нагнулся, собрал несколько листков. Пошарил под письменным столом, выудил еще парочку. На всякий случай втиснул руку под тумбочку, стоявшую вплотную к столу. Зазор между полом и нижним ящиком был минимальным, пальцы еле помещались. Антон проявил чудеса эквилибристики и достал фотографию. Перевернул.
Со снимка улыбалась Вика Свиридова. Но какая-то странная... Какая-то не такая...
– Стоп! – одернул себя Молчанов и похолодел. Ладони вмиг стали влажными. Он снова внимательно вгляделся в изображение на снимке. – Это не Вика! – прошептал он севшим голосом. От открывшейся истины стало не по себе.
На фотографии была запечатлена Юлия Дроздовская...
Дроздовская и Свиридова были похожи, как близнецы. Те же длинные светлые волосы, те же оливковые глаза. Они запросто могли бы участвовать в конкурсе двойников.
Все встало на свои места. Цепь замкнулась, и Антон наконец понял, что не давало ему покоя последние дни, что изначально привлекло его в деле Виктории Свиридовой.
Антон откинулся на спинку стула и закурил.
Вика и Юля... Что могло их связывать? Насколько Антону было известно, они даже не были знакомы между собой. Или это просто роковое совпадение? Бред! Таких совпадений не бывает.
– Не бывает, – вслух повторил Антон и рывком вскочил со стула. От резкого движения Юлина фотография поднялась над столом и медленно, точно в рапиде, закружилась в воздухе. Антон умудрился поймать фото в полете, зажал в ладони и заметался по крошечному кабинету. – Думай, думай, думай, – как заклинание, повторял он.
Наконец он остановился у окна. Положил снимок на подоконник, оперся на него обеими руками и впился взглядом в изображение.
Юля Дроздовская беспечно улыбалась в объектив. В нижнем правом углу отпечаталась дата – 17 сентября. До ее страшной гибели оставались считанные дни. Но она совсем не походила на отчаявшегося человека, замыслившего свести счеты с жизнью. Напротив, выглядела счастливой, абсолютно не подозревающей о том, что ждет ее в ближайшем будущем.
«Черт, – подумал Антон, – почему же мне не пришло это в голову раньше? Ведь именно эта фотография, – вспомнил он, – была обнаружена рядом с обуглившимся телом. Фотография совершенно не обгорела, даже не закоптилась... Как она там оказалась? Кто ее туда положил? Неужели сама Юля, прежде чем чиркнуть спичкой?»
Антон отбросил в сторону фотографию и обреченно вздохнул.
А тут еще Марина Королева-Савельева объявилась. Бывшая боевая подруга и сестра, кстати сказать, бывшего же лучшего друга.
Позвонила накануне ночью, разбудила. Разбередила старые раны. Они не общались восемь лет. А она даже не спросила, как он жил все эти годы. Хотя бы из вежливости. Сразу огорошила – надо срочно встретиться, поговорить. Удивительно, призраки прошлого в последнее время окружили его плотным кольцом.
Раздался скрип открываемой двери. Этот скрип ужасно раздражал Антона. Каждый раз он давал себе клятвенное обещание захватить из дома специальное масло, чтобы смазать петли, и каждый раз благополучно о нем забывал.
Антон повернул голову и увидел радостно улыбающегося Варламова.
– Вот, принес тебе распечатку из архива. Как заказывал. Компьютерщики, гады, еле дали. У нас, говорят, завал работы, доступ в сеть ограничен. Врут, как дышат. – Борис бросил на стол Антону размноженную на ксероксе копию уголовного дела по факту гибели в автомобильной аварии Королева Константина Викторовича.
После разгромной летучки Молчанов вкратце доложил Варламову о своих «успехах» в области расследования Викиного исчезновения и попросил найти дело Кости Королева.
Особенно Варламова насмешил момент, когда Алена чуть не родила в машине Антона. Утром Антон позвонил в роддом и выяснил, что Кудрявцева благополучно произвела на свет здорового мальчика. «Ну и слава богу», – с облегчением подумал Антон.
– Я тут по пути пролистал ксерокопию, – как бы между делом заявил Варламов. – Бедный парень... Кстати, а чего это ты вдруг о нем вспомнил?
– Да так, знакомый. Узнал вот, что он погиб, – туманно ответил Молчанов. Слишком долго было бы рассказывать всю историю. – А почему бедный?
– Так ты не в курсе, что ли?
– Нет. – Антон покачал головой.
– Так сгорел дотла. Горстка пепла от него осталась. Причем любопытно, что машина пострадала меньше, чем водитель. Прикидываешь?
– Погоди-погоди, – насторожился Молчанов, схватил листы и принялся судорожно всматриваться в
