напечатанный текст. Строчки расплывались перед глазами. – Сгорел, говоришь?
– Ага... Я глянул, оказалось, что следак, который это дело вел, мой давний дружок, а за ним должок. Так я ему звякнул...
– И что? Что он сказал? – Не в силах усидеть на месте, Антон вскочил.
– Видимо, внутри машины что-то загорелось. Может, знакомый твой окурок не туда выбросил, может, проводка заискрилась... А в салоне вроде канистра с бензином стояла. Крышку плохо завинтили, бензин разлился, ну, и вспыхнул. От окурка там или еще от чего... Короче, выяснить не удалось. Сплошные угли, даже опознавать нечего было.
После ухода Варламова Антон углубился в изучение обстоятельств гибели своего бывшего лучшего друга. Несмотря на то что они с Костей уже много лет до этого не общались, сердце отчаянно колотилось. В голову лезли разные ностальгические воспоминания, причем исключительно светлые и радостные.
Странно устроена память человеческая... Она похожа на решето. Словно сидит в мозгу эдакий сортировщик и по собственному усмотрению отсеивает ненужные, на его взгляд, воспоминания. Хоп, потряс решетом, и лишние песчинки воспоминаний высыпались, смешались с песком вечности, растворились в нем. И осталось в душе только хорошее и доброе. Или, наоборот, злоба и жажда мести. Это кому какой сортировщик попадется...
Закончив читать, Антон откинулся на спинку стула, взъерошил волосы, закурил.
Судя по материалам дела, в машине во время движения что-то вспыхнуло. Водитель отвлекся, пытаясь потушить пламя, не справился с управлением и на полном ходу врезался в дерево, растущее на обочине дороги. Произошло это за городом, поэтому, когда приехали пожарные и спасатели, тушить уже было нечего, а спасать некого.
Костина смерть была ужасной. Впрочем, как и любая смерть. А особенно смерть от огня. Ад на земле.
Докуренная до фильтра сигарета обожгла пальцы. Больно... Антон представил себе, как больно было Косте, и поежился.
– Дай бог, чтобы он не очень страдал, – пробормотал Молчанов, с силой затушил окурок и почему-то подумал о Юле Дроздовской. Ведь она умерла так же, как и Король. Пусть не в машине, пусть не в результате дорожно-транспортного происшествия. Пусть по собственной воле, ладно. Хотя теперь Антон еще больше в этом сомневался. Он посмотрел на часы – начало второго. Антон вскочил. Они с Мариной договорились встретиться в соседнем кафе ровно в час дня. Она, наверное, уже ждет.
Действительно, Марина уже ждала. Она устроилась за угловым столиком, вплотную примыкающим к распашным дверям, ведущим на кухню. Кафе было довольно уютное, в восточном стиле.
Марина сидела, уронив голову на руки. Перед ней в пепельнице дымилась сигарета.
– Привет. Извини, что опоздал. На работе запарка, – зачем-то соврал Антон. Он чувствовал себя неуютно и скованно.
– Привет, – Марина подняла отекшие – Костины – глаза и вымученно улыбнулась.
– Выглядишь неплохо, – опять соврал Антон. Зачем?
– Ложь во спасение. Но все равно спасибо.
– Знаешь, Маришка, – Молчанов плюхнулся на низкий, обитый плюшем, диванчик, – я очень рад тебя видеть. Правда.
Повисла пауза. Антон разозлился на себя. Последняя фраза прозвучала фальшиво. Подошла официантка – молодая девица с нечистой кожей и в очень короткой юбке. Или это набедренная повязка? Она водрузила на стол меню, достала из кармана кокетливого передничка блокнот.
– Что будем пить? – равнодушно спросила она и забыла закрыть рот. Кроваво-красная помада резко контрастировала с желтыми зубами. – Воду, сок, колу, спрайт, зеленый чай?
– Мне колу, – быстро ответил Антон.
– А я буду воду, – так же быстро заказала Марина.
– С газом, без газа? – принялась строчить в блокноте официантка.
– Без газа.
– Колу с лимончиком, без лимончика?
– Без разницы.
– Водичку с лимончиком, без лимончика? – не унималась официантка. На ее лице под толстым слоем пудры, как помидоры в парнике, созревали громадные прыщи.
– Давайте с лимоном, – пожала плечами Марина.
– Со льдом, безо льда?
– Безо льда! – хором воскликнули Марина с Антоном. И рассмеялись – официантка, сама того не ведая, разрядила обстановку.
Она удивленно приподняла выщипанную бровь, захлопнула блокнот и с чувством собственного достоинства удалилась, бросив напоследок:
– Вы пока закусочки выбирайте, а я сейчас напиточки принесу.
– Мне жаль Костю, – искренне произнес Антон, когда прыщавая девица скрылась за распашными дверями. Сильно пахнуло кухней.
– Так ты знаешь, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила Марина и закурила новую сигарету.
– Мне Катя сказала.
– Катя? – И через паузу. – Понятно.
– А как у тебя дела? – поинтересовался Антон. Почему-то ему не хотелось говорить о Кате с Мариной.
– Дела-то? – усмехнулась Марина. – Как сажа бела... А если честно, то плохо.
– Что плохо?
– Все. Все плохо.
– Ну да, конечно. Если бы было хорошо, то ты вряд ли бы мне позвонила.
– Вряд ли, – легко согласилась Марина и вдруг всхлипнула: – Лешка мой память потерял.
– То есть? – не понял Антон.
– Амнезия у него. Он уже месяц в институте Сербского валяется, а толку – чуть.
– Почему?
– Да потому что он так ни хрена и не вспомнил. Ни себя, ни меня, ни Варьку.
– Да нет, я спрашиваю, с чего у него вдруг амнезия? Ведь были же какие-то предпосылки?
– Мне кажется, я знаю... Предпосылку... Опасную предпосылку. Кстати, это касается и Кати тоже, – загадочно произнесла Марина. – Собственно, именно об этом я и хотела с тобой посоветоваться...
Тут вернулась официантка с обещанными «напиточками» и не дала ей закончить.
– Ну что, выбрали закусочки?
Антон схватил меню и ткнул пальцем в первое попавшееся блюдо. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы официантка поскорее исчезла с глаз долой. Но она продолжала стоять, переминаясь с ноги на ногу.
– А вы, девушка? – строго обратилась она к Марине.
– Мне все равно... На ваше усмотрение, – буркнула Марина.
Прыщавая девица оживилась.
– Могу вам порекомендовать салатики. Вот, «Обжорка», или «Цезарь», овощной неплохой, с итальянским соусом. А из горячих закусочек...
Антон подумал, что еще чуть-чуть, и он собственноручно задушит говорливую официантку.
– Ну, давайте мне, что ли... – начала Марина, но тут у нее в сумке зазвонил мобильный телефон. – Простите, – буркнула она, вытащила трубку и отошла в сторону.
– Мы с горячим после разберемся, – раздраженно бросил Молчанов, обернулся и посмотрел вслед Марине, которая торопливо выходила из зала.
Отхлебнул колы. От пузырьков защипало в носу.
Вокруг усердно двигал челюстями разношерстный люд. Слышались громкие голоса, то и дело маленький зал сотрясали взрывы смеха.
А у Антона на душе кошки скребли. Он и сам не смог бы объяснить, что его беспокоило. Какая-то
