На этом пути легко будет найти его следы: ведь море не укрыло беглецов в Ноли. И Бруно избрал более трудную дорогу – сначала дойти до Турина, а потом совершить трехсотмильное путешествие по реке По через всю Италию. До Турина изгнанники благополучно добрались, затерявшись в толпе богомольцев. А из столицы Савойи вниз по реке ходили барки, принимавшие пассажиров. Попав на такую барку, можно было надолго оградить себя от сыщиков инквизиции.
Глава шестая
От Турина до Венеции
По, самая большая река Италии, пересекающая Апеннинский полуостров примерно по 45-й параллели, начинается стремительным потоком высоко в Альпах. Бурля и пенясь в горах, река успокаивается, спустившись на равнину, но только у Турина становится судоходной.
Барка «Св. Изотта», длинное плоскодонное судно, вмещала в общем салоне и каютах около тридцати пассажиров. Экипаж барки состоял из четырех человек: Капитана (он же хозяин судна), рулевого и двух матросов. «Св. Изотта» была оснащена мачтой и при попутном ветре могла идти под парусом. Джордано и Ченчо заняли двухместную каюту, где койки помещались одна над другой. Был там и столик, расположенный под окошком, выходившим на реку.
Когда «Св. Изотта» отчалила от берега и городские предместья остались позади, Джордано вздохнул. Он успокоился впервые за последние месяцы. Шпионаж отца Федериго, появление Кучильо, поспешное бегство из Ноли, путешествие с пилигримами – все эти тревоги остались позади.
Привычный распорядок жизни, нарушенный отъездом из Ноли, возобновился. Джордано купил в Турине стопу бумаги, бутылку чернил, пачку гусиных перьев. После занятий с Ченчо Джордано брался за перо, и уж ничто не могло оторвать его от работы, которую он начал еще в Сан-Микеле и продолжал в Ноли. Он писал почти без помарок красивым мелким почерком, подолгу обдумывая каждую фразу.
Часто среди текста попадались аккуратно выполненные чертежи.
После двух-трех дней плавания Ченчо не вытерпел и спросил:
– Что вы все пишете, маэстро?
Юноша повторил вопрос дважды, прежде чем смысл его дошел до сознания Бруно.
– Что я пишу? Астрономический трактат, который назову «Знамения времени».
Лицо Ченчо выразило недоумение, и Бруно начал объяснять:
– Видишь ли, друг мой, каждой эпохе соответствует своя наука. Греки, населившие Олимп сонмом богов, не могли представить себе всю необъятность Вселенной. Они считали, что небо находится совсем близко от Земли и что Солнце по хрустальной тверди неба возит бог Гелиос на быстрых конях. Прошли века, взгляды людей на Вселенную изменились, и знамением нового времени стало учение гениального Коперника. Еще пронесутся столетия, и человечество, идя вечным путем развития, узнает много такого, о чем мы теперь не можем и думать. Вот о знамениях нашего времени, о великой астрономической науке, которую далеко продвинул, но не завершил Коперник, и пишу я эту книгу.
– Ее напечатают? – спросил Ченчо.
– Я в этом не очень уверен, – со вздохом признался Бруно. – Единственная моя надежда на книгопечатников Венеции. Говорят, они люди более просвещенные и независимые, чем типографщики других стран. А ведь могут отказать и они, Ченчо! Система Птолемея еще крепко владеет умами людей, у нее могучий союзник – Библия. Но все равно я должен писать, я не могу не писать. Этот трактат станет моей исповедью, быть может, моим завещанием, если мне суждено погибнуть в застенках святейшей инквизиции. – Задушевным тоном, очень тихо, Джордано добавил: – Друг мой Ченчо, я придаю огромное значение этой работе, и, если она не увидит света, моя жизнь прошла напрасно…
Наступило долгое молчание, потом Ченчо робко заговорил:
– У вас мрачные мысли, маэстро. И вот что я предложу. Я еще мальчик, не много понимающий в науках, но разрешите мне переписывать ваш труд. Листы второй рукописи я буду хранить на себе, под одеждой. И если, не дай бог, случится несчастье, ваши открытия не пропадут, я сумею их обнародовать, когда вырасту.
Лицо Ченчо пылало от смущения, но серые глаза смотрели решительно, смело.
Джордано обнял юношу.
– Ты прекрасно придумал, Ченчо! Если меня схватят, на тебя вряд ли обратят внимание. Забрав рукопись, они не подумают о существовании копии. – И уже совершенно другим, строгим тоном, Бруно сказал: – Но смотри, Ченчо, не делай ошибок!
Переход был таким неожиданным, что учитель и ученик рассмеялись, и на душе у них стало легче.
Труд Джордано продвигался. Вначале автор рассказывал в доступной форме, как люди измеряют время, истолковывал названия месяцев года и дней недели, говорил о созвездиях, о знаках Зодиака… Самый придирчивый цензор, прочитав первые тридцать – сорок страниц «Знамений времени», не нашел бы там ничего, противоречащего религии. Но далее опровергалась система Птолемея и подробно рассказывалось об учении Коперника. А в конце работы Бруно хотел изложить собственные идеи о бесконечности Вселенной, о вечном движении небесных светил, о множественности обитаемых миров…
Барка плыла, покачиваясь на воде. Джордано писал, примостившись у столика. Ченчо, положив лист бумаги на другой угол, старательно переписывал готовый текст. Это было настолько важно, что на время были оставлены занятия латынью и другими предметами.
Дни проходили спокойно. Опасности и тревоги были далеки от маленького плавучего мирка, отделенного от мутных волн По только тонкими досками бортов.
Бруно понимал, что судьба дала ему временную передышку, но и за это был благодарен: нельзя жить в вечном напряжении.
Утомившись от работы, учитель и ученик выходили на носовую часть палубы, защищенную от дождя навесом. У бортов стояли скамейки. Джордано и Ченчо усаживались и смотрели на медленно уплывавшие назад берега.
У Турина река была не шире трехсот локтей, но многочисленные притоки пополняли ее водой, и в среднем течении она достигала ширины более полумили. Низкие болотистые берега были пустынны, редко где виднелись бедные рыбачьи деревушки. Однообразные крики матроса, измерявшего глубину длинным шестом, наводили скуку. Праздные пассажиры лениво переговаривались.
Но если рука уставала писать, а на палубе было холодно и сыро, учитель и ученик откладывали перья и разговаривали. Переписывая труд Бруно, Ченчо многое узнал. Джордано охотно разъяснял Ченчо новые для мальчика астрономические истины.
– Маэстро, а в чем разница между планетами и звездами? – спросил как-то Ченчо.
– Видишь ли, планеты во всем подобны Земле, – ответил Джордано. – Они походят на нее по величине и по форме.
– Почему же они кажутся нам крохотными точками?
– Да только потому, что они удалены от нас на миллионы и миллионы миль. Вот если бы направить на них небесные очки…
– А что такое небесные очки, маэстро?
– Попробую растолковать тебе.
И он постарался как можно проще рассказать мальчику об очках дона Аннибале, монастырского библиотекаря, и о собственной своей мечте. Он говорил, что когда-нибудь люди придумают такой прибор, который будет увеличивать для человеческого глаза небесные тела так же, как сейчас стеклянные очки увеличивают буквы в книге.
– И тогда, Ченчо, – закончил свою горячую речь Джордано, – тогда мы воочию увидим, что планеты такие же круглые, как Земля, мы увидим на них материки, океаны, острова, горы…
– Маэстро, вы говорите так уверенно, точно уже видели все это.
– Я вижу это в воображении, мой мальчик! Сила разума заменяет мне «небесные очки». Мысль человека всемогуща, и она дополняет наши несовершенные органы чувств.
Наступило молчание, а потом Ченчо спросил:
– Я не понимаю, учитель, почему планеты светлые. Ведь Земля – темная, а вы говорите, что планеты во всем похожи на нее.
– Это объяснить легко. Ты пускал зайчики?
– Еще бы, много раз.
