Путь на север, в Швейцарию, шел вдоль Бренты, сначала по равнине, а от Бассано глубоким ущельем, где пробила себе путь река. И дальше – труднопроходимая горная страна с грозными хребтами и неизведанными ледниками. Вряд ли изберет этот путь Бруно.
Дорога на юг, в Феррару и Болонью, удобна, пролегает по густонаселенной равнине. Зато по третьему, западному пути, ведущему на Мантую, Кремону, Милан, быстрее доберешься до границы.
Через час к городским воротам двигалась группа конной полиции во главе с Ромеро и Кучильо. Хиль оказался неплохим наездником. Подоткнув полы мантии и отбросив на спину капюшон, он то и дело приподнимался на стременах, точно вот-вот мог увидеть убегающего врага. У западных ворот Ромеро остановился. Бросив караульным золотую монету, он хрипло спросил:
– Сегодня здесь проезжал маленький доминиканец с усиками и с большими голубыми глазами?
Начальник караула ответил:
– Был такой. Его сопровождали еще трое духовных. Вся компания на мулах, путь держали, как видно, на Монтеличе.
– Рано они здесь были?
– Едва открылись ворота.
– Я прав! – крикнул Хиль. – Они едут в Феррару или Мантую!
И он пришпорил коня. Был полдень. Беглецы выгадывали шесть часов. Бешеный монах мчался во всю прыть. Семь миль до Баттальи сделали за час. Короткая остановка на улице деревушки.
– Проезжали четверо на мулах?
– Их видели в час утра.[191] Они не зашли в тратторию, хотя хозяин зазывал их.
Вперед, вперед!
Вот и Монтеличе, где дорога разделяется на две: одна к Ровиго и Ферраре, другая на Мантую. Расспросы показывают, что беглецы двинулись к Мантуе.
Вперед, вперед! Лошади хрипят, их крупы покрыты потом, а Хиль все скачет впереди кавалькады. Его догоняет полицейский офицер.
– Ваше преподобие, мы загоним лошадей!
– У святейшей инквизиции хватит золота купить новых!
Эсте. Позади осталось тринадцать миль. Лошади в мыле, две из них падают, одна придавила полицейского, его поднимают со сломанной ногой.
Небольшая передышка. Найден староста, с его помощью забирают у крестьян свежих лошадей.
Показались белые домики Монтаньяны, шестнадцать миль от Падуи. Разрыв во времени сократился на два часа.
Кучильо свирепо смеется, лицо Ромеро наливается кровью.
Вперед, вперед!
Стучат лошадиные копыта, подымая облака пыли, мелькают мимо домики, виноградники, шарахаются встречные пешеходы, грохочут мосты.
В Леньяго – двадцать семь миль позади – новая смена лошадей и дикая радость: беглецы выигрывают только два часа.
Еще час бешеной скачки, и вот Нагора. Здесь дорога снова делится надвое. Одна прямая, на Мантую, другая ведет направо, в Верону.
Солнце перешло далеко за полдень. Десять часов дня.[192]
В деревушке пусто, только невдалеке от дороги старик пашет на быке землю. Хиль и Кучильо устремляются к нему.
– Именем инквизиции! – рычит Кучильо. – Здесь проезжали всадники на мулах. Куда они направились?
Старик оглядывает преследователей, в его тусклых глазах вспыхивает огонек.
– Туда! – Пахарь решительно машет рукой в сторону Вероны.
Вперед, вперед!
Развеваются полы черной мантии, как крылья огромного вампира, бьется сзади капюшон на ветру, яростный всадник стоит на стременах.
Дорога пустынна, не у кого спросить, когда проехали беглецы. После долгой скачки видят двух крестьян, они чинят мостик через ручей.
Давно ли?..
И, как удар грома, ответ:
– Здесь никто не проезжал с утра.
Их обманули!
Кипя злобой, Ромеро и Кучильо мчатся назад, а сбиры, обливаясь потом, теряя последние силы, молят Бога и Пресвятую Деву, чтобы их предводители сломали шеи.
Снова Негора. Где проклятый старик? Нет его, предусмотрительно скрылся, иначе висеть бы ему на придорожном кресте.
Вперед, вперед!
Гонимый чудовищной ненавистью, мчится Хиль Ромеро, шпоря коня. Осталось только три мили до Кастель д'Арно, а там граница герцогства Мантуя, там полномочия Ромеро теряют силу.
И вдруг за поворотом дороги показались четверо на мулах. Они!!
Свирепый рев вырывается из глотки Кучильо, и его слышат беглецы. Они изо всех сил подгоняют усталых мулов – до границы меньше мили.
Кучильо вырывается вперед, его конь бодрее других, бандит опережает Хиля на сто шагов, полицейских – на двести. Размахивая кинжалом, он мчится, нагоняя беглецов.
Юный богатырь, сделав остальным знак спасаться, загораживает дорогу.
Кучильо и Ченчо спрыгивают наземь. Ченчо выхватывает меч. Этот меч, взятый с рыцарской гробницы в храме Санта-Джустины, юноша получил от аббата Маринетти. Меч был велик и тяжел, но достойный племянник Алессо Ронка вертел им как тростинкой.
Все дальнейшее происходит в один миг. Бандит наносит юноше страшный удар в грудь, но кинжал отскакивает от кольчуги. Над головой Кучильо взвивается меч, блеснув в лучах заходящего солнца. Чернобородый атаман падает мертвым.
Хиль Ромеро, очутившийся ближе всех к месту боя, останавливает коня. К нему подъезжает полицейский офицер. Преследователи в замешательстве. Пока Ченчо бился с бандитом, Бруно успел оставить пределы Венецианской республики и уже находился в Мантуанском герцогстве. Чтобы арестовать беглеца в другом государстве, нужно разрешение властей, а тем временем Бруно, конечно, покинет и Мантую.
Хиль Ромеро с проклятием повернул коня.
Глава двенадцатая
Развязка
Большая группа путешественников спешила перебраться через Симплонский перевал, прежде чем его на зиму закроют снега. Этого можно было ожидать со дня на день, так как ноябрь шел к концу.
Купцов, воинов, бродячих ремесленников, дворян – всех сроднила трудная дорога, заставив на время забыть о сословных различиях. Мулы остались внизу – по узким тропкам, тянувшимся над страшными пропастями, по гребням хребтов можно было идти только пешком. И они шли, помогая друг другу, слабых поддерживали сильные. Во главе растянувшейся колонны шли проводники-швейцарцы, без которых никто не сыскал бы дорогу в этом царстве снега и льда.
С путешественниками шли Джордано Бруно и его верный спутник Ченчо Альтовити. Многое пришлось им пережить с того памятного дня, когда Кучильо рухнул под мечом юного противника и беглецы перешли границу Мантуи. Это тогда Ченчо сказал: «У змеи вырвано жало».
Но Джордано возразил ему:
– Кучильо не стало, но жив Ромеро, а он опасней десятка, сотни Кучильо!
Еще укрываясь в храме Святой Джустины, Бруно решил уйти за границу. Только там, за пределами Италии, он почувствует себя в безопасности от преследований инквизиции.
На мантуанской заставе беглецы сердечно распрощались с причетниками Маринетти и хотели вернуть мулов.
