И, похлопотав над очагом, Сытно, по-хозяйски накормила, Не спросив почти что ни о чём. Есть слова, не сдобренные делом, И поступки честные без слов, Но всего честней на свете белом Был мальчишку приютивший кров. – 3 – Где-то на Полтавщине далёкой Мать его когда-то родила. Не вчера ль над ямой неглубокой Пуля сердце матери нашла? Было бы спокойней умереть ей, Если б знала, что в последний час В этом непомерном лихолетье Кто-то сына от расстрела спас. Что, ресницы сонные смежая, Он уснул, спокойствием храним, Что из Польши женщина чужая Матерью склонилася над ним. – 4 – Ночь поблекла и ушла на запад, Вместе с ветром унося туда Наших нив испепелённых запах, Раненых германцев поезда. И когда окрасился упрямо Горизонт кровавою зарёй И у зданья волостной управы На посту сменился часовой, С трижды распроклятою утайкой, Не решив ещё идти куда, Распрощавшись с доброю хозяйкой, Снова дом мальчишка покидал. У дверей она остановила И, хотя был мальчик не крещён, Всею пятернёй перекрестила, Повязав на шею медальон. На пластинке тоненькой мадонна, Неземным видением представ, С мальчиком пошла по опалённым, Самым грешным и святым местам. И опять игра со смертью в прятки, И опять дороги вкривь и вкось, И опять скитания с оглядкой, И ночлеги где и как пришлось. То ли впрямь он родился в сорочке, То ли стал спасительным щитом Медальон, где две латинских строчки Были у мадонны над перстом. И совсем не верующий в бога, До сих пор храню я медальон В память об исхоженных дорогах И о той, кем был благословлён. В трудных боях добывалась победа над врагом на фронте. Тяжёлыми и сложными были неравная борьба и полная лишений лесная жизнь партизан. Но едва ли не в самых тяжких условиях пришлось действовать тем советским людям, которые вели тайную борьбу с фашистскими захватчиками, – нашим подпольщикам.
Фронтовики и партизаны дрались с врагом в открытую, их ненависть к гитлеровцам выплёскивалась огнём винтовок и автоматов, взрывами гранат, бешеными рукопашными схватками. А в каждодневной жизни они были коллективом советских людей, если, конечно, не считать особых, военных условий их быта. Иное дело подпольщики. Они не могли помышлять об открытой борьбе, они жили среди оккупантов, зная, что за ними всегда следит зловещее гестапо, что каждый их неосторожный шаг подстерегают явные и, тайные пособники врага.
Приходилось всячески скрывать свою ненависть, постоянно притворяться, порой таиться даже от
