болотным меркам, дорогой. Я видел, как шагнул в сторону и рухнул в воду Владимирцев. Однако его даже не потребовалось вытаскивать. Он прекрасно встал сам, и было видно, что вода не доходит ему до пояса.
Точно так же упали еще трое или четверо моряков. Но абсолютное большинство, в числе которого был и я, даже не испачкались толком. У меня, например, ноги оставались сухими. Правда, ботфорты я предусмотрительно натянул как мог высоко.
Путь привел на остров. Довольно большой и сухой, соблазнительный этой сухостью настолько, что мы устроили привал.
Для привала была еще одна, гораздо более важная причина. Отсюда отходило целых три невидимых пришельцам тропы, и следовало установить точно, по которой из них ушел Ягуар.
Опять вперед выдвинулись индейцы. Как духи растворились в чередовании деревьев и воды, а мы пока занялись приготовлением ужина. Раз уж появилась возможность, то почему бы не подкрепиться. Еще неизвестно, когда придется в следующий раз и придется ли вообще.
Снова вечерело, и невольно подумалось о том, что привал перерастет в вынужденную ночевку.
Интересно, Ягуар движется тоже медленно или бежит по трясине, аки по гравиевой дорожке? Месть и желание спасти дорогих людей – превосходный стимул, да только что сравнится с желанием не спасать, а спасаться?
По дороге к Командору я обратил внимание на Владимирцева. Крепкий парень, знаток восточных единоборств, он имел до крайности бледный вид. Неужели сказалась рана? Сам я в таких вещах не разбирался.
– Знобит что-то, – признался боцман «Лани». – Словно простыл.
На походе спиртные напитки были запрещены, однако тут был совсем другой случай. Подошедший Петрович достал ром, два бочонка которого моряки несли для подобных целей.
Владимирцев выпил полный стакан и улегся вздремнуть. Объявят выступление или нет, но при подозрении на болезнь отдых – первое дело.
Порой – еще и последнее.
34
Коршун. Дневка в джунглях
Как ни странно, но Коршуну удалось хотя бы на время замести следы. Была ли причиной удачливость, страх проводников за жизнь заложников или просто стечение обстоятельств, однако предводитель флибустьеров оторвался от погони. Для этого ему пришлось углубиться в такую чащу, что, исчезни индейцы, самому вовек не выбраться.
Люди были измучены до крайности. Всю дорогу, с самого выхода из селения, на привал останавливались исключительно по ночам, когда передвигаться становилось невозможным.
Остальное время непрерывно шли. Подгоняли заложников и пленниц, сами едва переставляли ноги, ели на ходу, зато с каждым шагом хотя бы ненамного удалялись от преследующего Командора.
В том, что Санглиер идет позади, не сомневался практически никто. Разве что кто-нибудь из оптимистов пытался уверить себя и других, будто след их окончательно потерян и теперь остается выйти к морю для последнего броска.
На последних переходах Том попал в охрану пленниц. Коршун перестал разделять моряков на своих и чужих. В своем авторитете он был непоколебимо уверен. Кому, как не ему, удалось сделать невозможное и избежать гибели, а с тем спасти уцелевших людей?
К тому же в джунглях не бегут. Существуют более легкие способы самоубийства. Повеситься на лиане, например. Или утопиться в ближайшем болоте.
Наташа окончательно сдала. Теперь ее несли на самодельных носилках индейцы. Те самые индейцы, которые служили в качестве заложников. Или, говоря точнее, гарантов хорошего поведения проводников.
Сами проводники были набраны из тех уцелевших, которые хоть немного знали испанский язык. Их было двое. Один почти мальчик, пойманный испанцами, проведший у них больше года и в конце концов сумевший сбежать, и старик, когда-то живший в других краях, побывавший в рабстве и тоже освободившийся во время отчаянного бунта.
Прочие бунтовщики погибли, а старик, вернее, тогда еще мужчина средних лет долго блуждал в джунглях, пока не обрел в селении вторую родину. Он даже обзавелся семьей, только жена умерла с год назад от болезни, а двое детей шли сейчас в толпе заложников.
Жаннет постоянно следила за госпожой. Перед переходом она долго говорила что-то Юле, мешая русские и французские слова. Юле не хотелось верить сказанному, очень уж не ко времени, да только против очевидного не попрешь.
– Передай своему капитану, что Наташе скоро рожать, – заявила она Тому. – Надо устроить большой привал.
Том посмотрел на нее, как на законченную идиотку. Тут того и гляди, догонит Командор, а пленницы лезут с бабьими глупостями!
Хотя им-то Санглиер ничего не сделает!
– Учти, если что-нибудь случится, то Командор вас на том свете достанет! – видя его реакцию, решительно добавила Юля.
Это подействовало. В глазах беглецов Санглиер был всемогущ. Том, как и многие, давно уже жалел, что ввязался в авантюру. Только отступать все равно было поздно. Да и деньги должны получиться немалые. Если, конечно, удастся выйти из передряги живыми и запрятать пленниц в укромном местечке.
– Постерегите, – бросил Том напарникам и ускорил шаг.
Коршун обычно держался впереди.
Догонять было трудно. Ноги не хотели передвигаться, сапоги казались неподъемными, а небольшой мешок с пожитками, мушкет и полусабля были самым тяжелым из того, что Тому доводилось таскать в жизни.
– Разрешите обратиться, сэр?
– Что у тебя? – Коршун смотрел со злостью. Он тоже вымотался за последнее время и теперь был готов выместить нервы на ком попало.
Что частенько и делал.
Том рассказал. Если рассказ получился чуть длиннее, то исключительно из-за поминания дьявола в разных сочетаниях со святыми.
Теперь пришел черед ругаться капитану. Разве что делал он это с гораздо большим искусством, чем обычный матрос.
Если бы не перспектива богатого выкупа, Коршун давно бы избавился от пленниц. Плюс к этому следовало добавить тот же страх перед Командором, который испытывали большинство моряков.
Но и останавливаться тоже было нельзя. В отличие от своих людей, Коршун знал: до ближайшей реки осталось немного. Там можно будет сделать примитивный корабль, на худой конец – большой плот. Спуститься по течению до сравнительно близкого устья, возле которого есть нормальное – в смысле не индейское – поселение.
Раз на берегу моря – следовательно, там должны быть хоть какие-то суда. Да хоть одно судно! Каким бы ни было оно по размерам, все равно есть шанс ускользнуть подальше отсюда. А уж укромных местечек на островах хватает. Оттуда можно будет смело диктовать условия и лорду, и Командору. Пусть раскошеливаются, коли им жизнь пленниц дорога!
Учитывая перенесенное, предположительная сумма выкупа в воображении Коршуна выросла до несоразмерных величин.
– Передай: пусть потерпит до вечера. Вечером остановимся дня на два, а то и на три, – Коршун добавил пару облегчающих душу оборотов. – Там пусть делает, что хочет.
В принципе, ребенок делает пленниц дороже. Наследник как-никак, не абы кто!
О том, что может быть наследница, Коршун не думал. Как представитель исключительно мужской профессии, считал: ребенок – исключительно мальчик. Девчонка – это так, существо и только.
– Мудак, – прокомментировала распоряжение Коршуна Юля.
Перехватила недоумевающий взгляд Мэри и добавила:
– К тебе это тоже относится, подруга. Власть надо в кулаке держать, а тебе ума не хватило.
