перестать существовать, вернуться в лоно прародителя. Если бы Истязатель и пожелал совершить нечто подобное, он должен был исчезнуть. Но он не исчез. Он был здесь – ток силы возносился в высь, к сердцу Сальбравы, но затем он не возвращался, а устремлялся дальше, к Эдему. И он был другим по сути. Таким же... только зеркально отраженным.
Казалось, что сама сила Истязателя вывернута наизнанку.
В месте, напоминающем остров, подхваченный ураганом, Лицемер остановился. Здесь – ближе всего. Бешеный ветер вокруг острова ревел и выл как зверь.
– Брат, – произнес Лицемер.
– Брат, – ответил ему ветер.
Их разумы соприкоснулись и знание, которым обладал каждый, стало единым.
Когда они проиграли, и потеряли все, и боги вели легионы ангелов и схлиархов на последний штурм адской цитадели Шейдобх, их оставалось пятеро. Пятеро из девяти. В смерти двоих Лицемер был уверен – в своей собственной и смерти Клеветника, испепеленного яростью пылавшего в небе Светила. Двое пытались удрать...
– Кукловоду это удалось, – прошептал ветер.
– И что с ним теперь?
– Я не знаю. Он хотел заняться религией. Он редко меня навещает.
Что произошло с Крысоловом, Истязатель не знал. Он не показывался – вероятно, его убили.
Камень Воли самого Истязателя боги бросать в Озеро Грез не стали. Для него, первенца Темного Светила, придумали другую пытку. Его душу сожгли, а течение силы – переменили. И дабы она не иссякла, Солнцем был рожден новый бог – владыка гнева, небесный разрушитель, к которому теперь восходила сила.
Прежде Истязатель насыщался чужими мучениями, теперь же любое страдание в Сферах Сальбравы вытягивало из него магию. Страдание восходило к Богу Гнева, и насыщало его могуществом, всю власть, которую терял Истязатель, обретал Бог Гнева. В великой ярости сошел он на землю, где истребил последних демонов и хуриджаров, и тем положил конец Войне Остывших Светил.
– Я освобожу тебя, – сказал Лицемер.
– Ты не сможешь, – ответил ветер. – Не справишься один.
– Троих будет достаточно. Я найду Кукловода. И с нами будет
Прошло несколько минут – а может быть, часов или дней, прежде чем ветер спросил:
– Ты собираешься простить ее?
– Да, – сказал Лицемер, и личина, которую он носил, громко расхохоталась. – Да. Да!..
* * *
– У тебя есть еще один шанс ответить, – проговорил Эдрик, хмуро разглядывая пленницу. Оказываемое влияние – вся эта влюбленность и прочая чепуха – вызывало в душе тел-ан-алатрита обратный эффект. Он и так не был склонен доверять подозрительным пленникам в таком месте, а с учетом чувств, которые она в нем будила – еще меньше. – Или ты отвечаешь на мои вопросы, или я ухожу – и лежи тут в одиночестве всю оставшуюся вечность. Спрашиваю во второй и последний раз: кто ты?
– Мольвири, – не отводя глаз, ответила девушка.
Эдрик усмехнулся.
– Чудное имечко тебе дали родители.
– Мой родитель дал мне другое имя, – произнесла она. – Но тебе не обязательно его знать. Мольвири – имя, которым наградили меня вы.
– Кто «мы»?
– Вы, люди.
Эдрик некоторое время молча рассматривал ее лицо.
– И ты думаешь, я в это поверю? – Он улыбнулся.
– Это правда.
– Ну конечно! – Эдрик улыбнулся еще шире. – Белая Богиня, воплощение святости и чистоты, самая младшая и самая любимая дочь Солнца, заточена в недрах Слепой Горы. И ее охраняют бессмертные маги и демоны света, приставленные к Горе ее любящими братьями и сестричками – другими Солнечными Князьями. Что и говорить, это чертовски похоже на правду.
– Это и есть правда.
– Придумай что-нибудь поубедительнее.
– Я не знаю, как тебя убедить.
Эдрик опять улыбнулся.
– Ты довольно прямолинейна. Значит, ты хочешь меня убедить. Интересно, зачем?.. Хм, дай-ка подумать. – Он сделал вид, как будто его только что посетило озарение. – Наверное, затем, чтобы я освободил тебя, правда?
– Да, – бесхитростно сказала она. – Ты должен освободить меня.
Эдрик с улыбкой покачал головой. Отвернулся. «Надо выбираться отсюда, – подумал он, разглядывая дыру в потолке, через которую они с лже-Фрембергом проникли в это помещение. – От этой “богини” правды все равно не добиться...»
– И почему это я «должен» тебя освобождать? – подходя к поближе к отверстию, бросил он.
– Потому что так предсказал Хелах Первый Освобожденный.
Эдрик замер. Обернулся.
– Твоя осведомленность о том, кто я, поражает, – произнес он, снова подходя к возвышению в центре комнаты. – Но ты зря думаешь, что я куплюсь на это. Возможно, ты каким-то образом проникла в мою память и утащила это имя, возможно – умудрилась прямо отсюда подслушать наш разговор с Льюисом... или с Фрембергом. Еще вероятнее – тебе успел передать знание о том, кто я такой, тот демон, который меня сюда притащил... Кстати, как его имя, не подскажешь?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Эдрик решил, что с этим существом стоит быть терпеливым.
– О демоне, который жил внутри моего приятеля, Льюиса Телмарида, – он уселся на край ее ложа. – Когда Льюис прошел Мост, демон обрел самостоятельность. Однако, похоже, что самому по себе ему существовать довольно неуютно, и позже он вселился в бессмертного, который приставлен твоими «родственничками» для того, чтобы тут следить за порядком. В личине Фремберга он привел меня сюда и хотел, чтобы я помог ему убить тебя. По крайней мере, он говорил, что хочет. Вместо этого я прикончил его самого – не люблю, когда со мной играют нечестно. Ты по-прежнему будешь делать вид, что не понимаешь, о чем речь?
– Теперь понимаю, – сказала она. – Хелах предсказал это...
– Ну хватит уже!
– Хелах предсказал, что я буду пленена своими братьями и много лет проведу в заточении. Он предсказал, что мою жизнь спасет один из его учеников, и он же освободит меня. Это произойдет перед самым концом времен, когда Отец Лжи и Мать Демонов воскреснут из небытия и заключат мир, позабыв свои прежние разногласия. Тогда они явятся в мир людей во плоти и возгорится последняя война – война между землей и небом...
Эдрик улыбнулся.
– И это все предсказания твоего «Хелаха»?
– Да, – солгала девушка. На самом деле, было еще одно, но сейчас оно казалось ей абсолютной дикостью. Хелах предсказал, что у нее и того, кто освободит ее, родится сын. Но, глядя на человека, который ее пробудил, она не могла поверить в то, что он станет когда-нибудь отцом ее ребенка. Он вел себя отвратительно. В глаза называл то, что она говорила, ложью. Посмеивался над ней. Угрожал. Заставлял ее ощущать зависимость от своих сиюминутных прихотей. Да что там – он чуть было не ушел, не бросил ее тут одну!
С другой стороны, она никогда по-настоящему не доверяла предсказаниям Хелаха. В конце концов, он был всего лишь человеком, хотя и необычным. Кое-что сбылось, это правда. Но вовсе не обязательно, что сбудется все.
– Ну, о воскрешении Темных Князей мне ничего не известно, – ухмыльнулся Эдрик. – А что касается
