Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию?

предстояло добиться⁴⁰. Что касается боя, то начальник 2-го отдела Генштаба РККА А.И. Седякин в своем докладе от 1 декабря 1935 г. «Об итогах боевой подготовки РККА за 1935 учебный год и о задачах на 1936 г.» лишь весьма осторожно указал, что «непрерывность […] взаимодействия родов войск в подвижных формах боя» еще далека от действительного совершенства»⁴¹. Действительность, однако, была явно печальнее. Так, в Приморской группе ОКДВА – как признал даже годовой отчет этой группы от 11 октября 1935 г.! – указанная «непрерывность» была не то что «далека от действительного совершенства», а вообще отсутствовала: после начала боя и выполнения ближайшей задачи взаимодействие прекращалось… На Киевских маневрах 1935 г. – несмотря на то что штабы долго и тщательно отрабатывали свои действия на них – точно так же исчезло после начала боя взаимодействие между танковой группой дальнего действия и наступавшим за ней 17-м стрелковым корпусом… А штаб 27-й стрелковой дивизии БВО, как выявилось 17 марта 1935 г. на тактическом учении под Лепелем, не просто «не умел» «организовать взаимодействие родов войск» «в ходе боя и операции», а вообще переставал его организовывать после завязки боя!

Взаимодействие родов войск в ходе начавшегося боя или операции по вине командиров и штабов исчезало и в 36-м. Ведь, как отмечалось в директиве наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г. «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год…», «в динамике боевых действий в большинстве случаев связь нарушалась»; «как только начинается движение – связь в большинстве случаев прерывается […]»⁴² (а без связи нет и взаимодействия). То же и на тактическом уровне: в одной из двух стрелковых дивизий передового (!) БВО, по которым сохранилась соответствующая информация (в 37-й), пехотные командиры «забывали» в ходе боя ставить задачи артиллерии…

Как мы показали в главе 1, в передовом БВО такая ситуация (когда «при развитии боя в глубину» во взаимодействии родов войск, «как правило, все рвется»⁴³) сохранялась и в первой, «дорепрессионной» половине 1937-го (это подтверждается и опытом штурма Мозырского укрепрайона в ходе февральских тактических учений 23-го стрелкового корпуса). А то, что она сохранялась тогда и в еще одной крупнейшей группировке РККА – ОКДВА, прямо указал отчет штаба этой армии от 18 мая 1937 г.: при перемещении боя в глубину обороны противника взаимодействие родов войск – по вине не имеющего соответствующих навыков или просто не желающего поддерживать взаимодействие комсостава – «резко теряет свою четкость и своевременность по времени и пространству»…⁴⁴

Взаимодействие танков, мотопехоты и артиллерии в танковых соединениях не было отработано не только к концу 1940-го, но и к концу 1936-го, когда, как отмечал в докладе от 7 октября того года «О боевой подготовке РККА» М.Н. Тухачевский, командиры механизированных бригад и корпусов не считали нужным поддерживать атаку своих танков имевшейся в бригаде и корпусе мотопехотой, а комкоры – и артиллерией мехкорпуса (артдивизионом стрелково-пулеметной бригады).

Отмеченная в мае 1941-го «неотработанность» взаимодействия танковых частей с инженерными, артиллерией и авиацией в одной из крупнейших группировок Красной Армии – ОКДВА – была явью и в 35-м, когда даже в годовом отчете автобронетанковых войск этой армии от 19 октября 1935 г. признавалось, что «случаи плохой организации взаимодействия танков с артиллерией и боевой авиацией весьма часты»⁴⁵. Из отчета начальника артиллерии КВО Н.М. Боброва о Киевских маневрах от 25 сентября 1935 г. явствует, что командиры-танкисты этого передового (!) округа не умели тогда взаимодействовать с артиллерией: ведь даже после долго репетировавшихся Киевских маневров артиллеристы заявили о необходимости «теперь же» «основательно поставить» «со штабами и командирами танк[овых] подразделений» «изучение основ [! – А.С.] взаимодействия с артиллерией»!⁴⁶ А из аналогичного отчета начальника войск связи КВО Ю.И. Игнатовича можно заключить, что танковые штабы этого округа не умели наладить четкого взаимодействия и с авиацией: в 45-м механизированном корпусе, значится в черновике этого документа, «не достигнуто еще четкой работы по радио с авиацией усиления [штурмовой и легкобомбардировочной. – А.С.] и обеспечения [истребительной. – А.С.] в воздухе»… ⁴⁷

По оценке директивы наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г. «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год…», «четкой отработки взаимодействия воздушных сил с наземными войсками, особенно с механизированными», не было и в 36-м⁴⁸. На знаменитых Белорусских маневрах взаимодействие устремившихся в оперативный тыл «противника» 5-й и 21-й механизированных бригад с ударной авиацией было, по оценке начальника УБП РККА командарма 2-го ранга А.И. Седякина, «слабо»;⁴⁹ на прошедших в том же сентябре 1936-го маневрах МВО штаб оперативной группы комкора Б.С. Горбачева вообще не организовал поддержку действий 5-го механизированного корпуса с воздуха, а штаб самого мехкорпуса – взаимодействие танков с артиллерией и саперными частями; все танковые командиры и штабы, участвовавшие в мартовских маневрах в Приморской группе ОКДВА, взаимодействие с артиллерией тоже не наладили…

В 45-м механизированном корпусе КВО – одном из четырех таких соединений, имевшихся тогда в РККА, – взаимодействие с артиллерией и авиацией «не отрабатывалось вовсе» и в первой, «дорепрессионной» половине 37-го. В другой важнейшей группировке советских войск (БВО) «взаимодействие танков с артиллерией», как следует из годового отчета этого округа от 15 октября 1937 г., было тогда «усвоено лишь» при решении одной конкретной задачи (при прорыве заранее подготовленной обороны). А в третьей (ОКДВА) командиры-танкисты – как заключил приказ В.К. Блюхера об итогах зимнего периода обучения 1936/37 учебного года – вообще добились «очень слабых» успехов в организации взаимодействия с другими родами войск…⁵⁰

Обеспечение боевых действий. Разведка и охранение «всех видов», отметил на декабрьском совещании начальник УБП КА В.Н. Курдюмов, являются «наиболее слабым местом в подготовке комсостава»⁵¹. «Во всех штабах, – конкретизирует эту оценку приказ наркома обороны № 0306 от 6 ноября 1940 г. об итогах инспектирования пяти округов и ДВФ, – плохо организуется разведка и наблюдение за полем боя. Полученные от разведки данные штабы не умеют обобщать и не делают должных выводов». А «пехотные командиры» «организовать разведку и наблюдение за полем боя» вообще «не умеют»⁵². Последнее подтвердили и тактические учения, прошедшие между 28 августа и 7 сентября 1940 г. в 6-й, 13-й и 42-й стрелковых дивизиях ЗОВО: командиры наступавших подразделений не высылали вперед разведдозоры и не организовывали даже наблюдение за флангами (не говоря уже об их охране). По крайней мере, в 125-м стрелковом полку 6-й дивизии вслепую они наступали даже в насыщенном заграждениями предполье обороны «противника» – разведку высылали, но результатами ее работы не интересовались…

Комвойсками Дальневосточного фронта Г.М. Штерн на декабрьском совещании поведал и о случае игнорирования разведки командирами-танкистами: 45-й танковый полк 31-й кавалерийской дивизии 1-й Краснознаменной армии ДВФ на одном из учений атаковал, «не зная местности», и «половина танков была посажена в пади перед передним краем обороны»…⁵³

Что до тылового обеспечения боевых действий, то, констатировалось в директиве наркома обороны № 503138/оп от 25 января 1941 г., войсковые штабы и армейские и фронтовые управления «не овладели прочно искусством обеспечивать операцию материально-техническими ресурсами и умело организовать армейский и фронтовой тыл»⁵⁴. «О тыле, – указывал на декабрьском совещании заместитель командующего войсками МВО генерал-лейтенант И.Г. Захаркин, – вспоминают только тогда, когда отдают в приказе, когда выполняют схему приказа»; реального же руководства работой тыла нет…⁵⁵

И вновь ничего нового! Об умении командиров и штабов организовать разведку предшественник В.Н. Курдюмова, начальник 2-го отдела Генштаба РККА А.И. Седякин примерно так же, как и Курдюмов, отзывался и в 35-м, когда писал в своем докладе от 1 декабря 1935 г. «Об итогах боевой подготовки РККА за 1935 учебный год…» про «общий для всех начальников и штабов и чрезвычайно опасный прорыв – слабость разведки»⁵⁶. А директива наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г. вообще использовала почти те же самые выражения, что и Курдюмов в декабре 1940-го: «Разведка и обеспечение является наиболее слабым звеном во всех видах боевой подготовки»…⁵⁷

Отмеченная приказом наркома обороны № 0306 от 6 ноября 1940 г. «плохая» организация разведки войсковыми штабами повсеместно отмечалась и в 1935-м – и в том числе в 51-й