— Что еще за предчувствие? — осведомился Андреич, продавец, бывший «афганец», питающий нездоровую склонность к дедовщине.
— Что-то произойдет! — Костина с пророческим видом воздела к потолку указательный палец.
— А если поконкретней? — вскинул брови Глеб.
— Опять пришьют кого-нибудь, — гнусно хихикнул сторож Хрум, изрядно потрепанный жизнью алкаш- неофашист.
— Типун тебе на язык, — замахала руками суеверная Регина.
— Подумаешь, пришьют, — лихо подбоченилась замдиректора Зоя Козлодемьянская. — В России это дело обычное. Интересно только, кого.
— Правильно Зоя говорит, — поддержал начальницу лоточник Дубыч. — Поминки — отличный повод выпить.
— Вот с этим я полностью согласен, — удовлетворенно кивнул Андреич. — Как говорится: она была хорошо сложена, только рука торчала из чемодана.
— Так выпьем же, — неожиданно взревел уже изрядно набравшийся сторож Хрум, вздымая вверх стакан с водкой. — 3-за наших прекрасных дам. Ч-чтобы они были сложены еще лучше.
— Типун тебе на язык! — нервно перекрестилась Регина.
— За прекрасных дам, — подхватили тост мужчины, дружно сдвигая стаканы.
— Следствие Кона из закона Мерфи, — изрек полковник Обрыдлов, доставая из сейфа бутылку «Столичной» и два граненых стакана. — Беды, как правило, приходят парами: пара за парой, пара за парой, пара за парой…
Голос Ивана Евсеевича становился все тише и тише, в потускневших глазах отражалась вселенская грусть. Колюня Чупрун ни разу не видел своего начальника в столь подавленном состоянии.
— Да уж, — согласился опер и задумчиво добавил:
— Стояла тихая Варфоломеевская ночь…
— Варфоломеевская ночь мне еще предстоит, — вздохнул полковник. — Генерал Блудов завтра требует меня «на ковер». Представляю, что меня ждет. По телефону он так матерился, что в трубке мембрана не выдержала — накрылась.
— Мы-то еще ничего… А вот из Паши Зюзина теперь уж точно котлету сделают. Уж Блудов его не помилует — первым делом в Центральное управление ГИБДД настучит, попытается всю вину на «дорожников» свалить. Эх, Паша, Паша… Знал ведь, что проверять его будут, что генерал Дергунов спит и видит, как бы его поглубже закопать, и все равно не выдержал — сорвался с дежурства по девочкам. Хоть бы одного сержанта на посту оставил…
— Душевный человек Паша, — сочувственно вздохнул Обрыдлов. — Не мог он своему подчиненному такую подлянку устроить. Хотел, чтобы всем хорошо было — вот и сгорел по доброте своей.
Полковник разлил водку по стаканам.
— Ну что, помянем Пашино майорское звание? Эх, не сидеть ему больше на правах… А жаль. Отличный был товарищ.
— Большому кораблю — большая торпеда, — скорбно наклонил голову Колюня и, крякнув, залпом опорожнил стакан.
— Эх, хорошо пошла, подлюка.
Иван Евсеевич последовал примеру подчиненного. Заев водку кружочком финской салями, он прислушался к своим внутренним ощущениям.
«Лекарство», как всегда, подействовало быстро и радикально. Генерал Блудов казался уже не грозным начальственным громовержцем, а рядовым заурядным склочником в погонах, да и собственные промахи уже не выглядели столь катастрофическими. Ну, подумаешь, облажались пару раз — а с кем такого не бывает?
Разве не пытались они взять банду Утюга? Пытались! А в том, что вместо матерых бандитов попалась сопливая шпана, виновата дурацкая случайность.
А труп в мотоциклетной коляске? Должна же была милиция отреагировать на убийство сотрудника правоохранительных органов? Вот она и отреагировала! Кому могло прийти в голову, что покойник, наряженный в форму инспектора ГИБДД, — дело рук Паши Зюзина? Чертов Пашка! Сам, идиот, допрыгался, да еще и убойный отдел подставил.
Полковник Обрыдлов встряхнул головой, сердито крякнул и расправил поникшие плечи.
— Ладно, вернемся к нашим «гиббонам». Есть что-нибудь новое по трупу?
— Окончательное заключение патологоанатомов еще не готово. Какие-то сложности у них возникли. Говорят, случай нетипичный, но сомнений нет — это убийство. Скорее всего смерть наступила от остановки сердца, наступившей при ударе в грудную клетку.
— Личность удалось установить?
— Пока нет. К сожалению, вместо документов покойник носил в кармане ажурные женские трусики. Не удержавшись, опер ухмыльнулся.
— Трусики отдали на экспертизу?
— Разумеется, но данные, опять-таки, не готовы. Отдел экспертизы в своем амплуа.
— Да, не густо, — вздохнул Иван Евсеевич.
— Я думаю, он иностранец, — сказал Чупрун.
— Иностранец? Почему?
— Слишком ухоженный.
— «Новые русские» тоже одеваются не с помойки.
— Я не об этом. Помнишь, как говорил Жванецкий: «даже у лошадей наши морды». Так вот у этого — морда не наша. У него маникюр не только на руках — на ногах тоже.
— Педикюр, — машинально поправил полковник. — Маникюр на ногах не бывает. Может, он голубой?
— Вряд ли. Лака на ногтях нет, только полировка. Никакой косметики. Да и женские трусики в кармане…
— Чтобы носить женские трусики, не обязательно быть женщиной, — заметил Обрыдлов. — Они могли принадлежать его приятелю-трансвеститу. А может, он и сам трансвестит.
— И все-таки я полагаю, что он иностранец и не голубой. Интуиция сыщика.
— Надо будет опубликовать фотографию в газетах, вдруг кто-то нашего жмурика опознает. Нам сейчас кровь из носу — так надо раскрыть это дело.
— Понимаю, — кивнул опер.
— Его ведь подбросили Паше, на территории, находящейся под контролем синяевской группировки, — Зaдумчиво произнес полковник.
— Это вовсе не означает, что убийство — дело рук cиняевцев.
— Но они могут что-то знать.
— Вы намекаете…
— Намекаю, — подтвердил полковник. — Съезди-ка ты в Рузаевку, послушай, о чем народ толкует, поговори кое с кем…
— Я и сам уже подумывал об этом, — сказал Чупрун.
Денис решил заскочить в Рузаевку пораньше, где-то за час до встречи с Психозом, чтобы всласть потрепаться со старыми приятелями — продавцами и лоточниками. Он не сомневался, что со времени их последней встречи в бурной жизни магазинчика произошло множество новых событий.
Уже три месяца в ТОО «Лотос» длилась пельменная эпопея, по накалу разгоревшихся вокруг нее страстей вполне сравнимая со знаменитым греко-троянским противостоянием.
Началась она с того, что директор магазина Регина Костина решила расширить производство путем введения в эксплуатацию пельменного цеха. Мысль сама по себе здравая, которая при благоприятном стечении обстоятельств могла бы обеспечить апокалиптическому магазинчику процветание.
Регина совершила лишь одну стратегическую ошибку — ответственным за создание.пельменного цеха она назначила Тарасика, маленького, толстенького, как колобок, и невероятно болтливого хохла, в поисках лучшей жизни эмигрировавшего в холодную Москву с голодных просторов самостийной Украины. За Тарасом
