Ник критически разглядывает «детище».
— Слушай, а я такую на ком-то недавно видела… — Ник хмурит лоб. — Точно, вспомнила! На Меган!
Меган была поваром команды, кормила и поила их в «военно-полевых» условиях ралли.
— Я ей подарил, — довольно улыбается Кайл.
— Только вот… — Ник растягивает в руках футболку, — на ее четвертом размере ты выглядишь несколько… иначе. У тебя там такие… удивленные глаза! И нос слегка набок!
— Ты просто завидуешь!
— Чему?
— Четвертому размеру!
— Больно надо!
— Собственно, да. У тебя и так все прекрасно…
Повисает неловкое молчание.
— Кхм… — Кайл прокашливается, — в общем, я уверен, что на тебе эта футболка будет смотреться лучше, чем на Меган.
— А кто тебе сказал, что я ее буду носить?
— Дело твое, — пожимает плечами Кайл, — можешь лобовое стекло протирать!
— Вот это дело! — соглашается Ник. — Хорошая ткань, мягкая. Подойдет.
С ней никогда не было просто.
— Что скажешь про трассу? — переключает он внимание на ноутбук.
— Участки, которые через виноградники проходят… там узко. Очень узко, — задумчиво отвечает Николь.
— Я люблю, когда узко, — быстро отвечает Кайл. И, через секунду, сообразив: — Ой, я не то имел в виду… то есть… я про трассу… Тьфу, черт!
— Нда… — издевательски тянет Ник, — трудно быть сексуально озабоченным извращенцем.
— Знаешь, — не остается в долгу Кайл, — я начинаю скучать по тем временам, когда ты меня боялась!
— А кто тебе сказал, что боялась? — с вызовом.
— Никто. Я не слепой.
Возразить нечего, он прав. Боялась. И до сих пор боится — что то время может вернуться.
Они лидировали два дня. И почти весь третий. Удача отвернулась от них на последнем спецучастке.
На выходе из поворота машину заносит, тянет боком, Кайл судорожными движениями пытается поймать автомобиль. С огромным трудом ему это удается. Глядя на то, с каким усилием ему даются повороты руля, Ник понимает — отказал гидроусилитель рулевого управления. И это на последнем спецучастке!
Но машина не останавливается, тихо ползет вперед, пока Кайл по рации переругивается с Кампосом о причинах отказа ГУРа и дальнейших действиях. И потом, приняв решение и красочно послав Эзекиля к черту, нажимает на газ.
— Кайл! С ума сошел?! Куда ты без усилителя? Ты не сможешь нормально машиной управлять! Все равно последние приедем. Лучше сразу сойти с трассы.
— Еще посмотрим! Последний участок остался, — отвечает сквозь зубы. Стягивает перчатки. — И асфальт тут ничего вроде… Надо показать хоть какой-то результат. Давай картинку!
Ник диктует стенограмму. Обычно она старается не отвлекаться ни на что. Но сейчас она не может удержаться и периодически бросает взгляд в его сторону.
Длинные сильные пальцы, сжимающие руль. Добела напряженные костяшки. Вздувающиеся от тяжелейших усилий вены на тыльной стороне руки. Вся поза, выдающая колоссальное мышечное напряжение. Кайл буквально каждым мускулом своего тела пытается удержать на трассе почти полуторатонный автомобиль, не теряя при этом скорости.
Ник может себе представить, чего это ему стоит. При отказавшем гидроусилителе руль становится не просто тяжелым — дубовым, поворачивается с огромным трудом. Но каких усилий стоит поворачивать его в сумасшедшем темпе, чтобы на этих скоростях проходить узкие повороты трассы близ тренировочной базы военных Baumholder, где гигантские валуны, известные как hinkelsteins, очень часто преграждают гонщикам путь, Ник может представить только умозрительно. Но она точно знает, что человек, способный на это, совершенно определенно достоин чемпионского титула.
Наконец-то, финиш! Машина останавливается. Вокруг оседают клубы пыли. Кайл сидит, не двигаясь.
— Кайл?
Голос его звучит глухо.
— Шлем… сними.
У Ник перехватывает дыхание. Осторожно протягивает руки, расстегивает защелку и снимает с его головы шлем, стягивает подшлемник. Волосы под ним — абсолютно мокрые, прилипшие влажным кольцами к голове.
— Кайл!?! Ты в порядке? Посмотри на меня!
Поворачивает голову. И, тихо:
— Пальцы… с руля сними…
— Что?!
— Пальцев не чувствую… помоги.
— Ты идиот, Падрон, — так же тихо, шепотом, внезапно севшим голосом.
Перчатки прочь, пальцы дрожат, когда прикасается к его, замершим на рулевом колесе. И начинает бережно, один за другим, разгибать скованные невероятным нервным напряжением пальцы своего пилота. Один, второй, третий…
Дверь с его стороны распахивается. В машину заглядывает кто-то из техников. Ошарашенно смотрит на них, но ситуацию оценивает быстро. И, повернувшись, орет:
— Портера сюда! Быстро!
— Ну и кому был нужен этот дурацкий героизм? — Джул выбрасывает в мусорное ведро ампулу. Кивает массажисту. — Приступай.
— Вот и узнай — кому! — парирует Кайл. — Позвони, узнай, какое мы место заняли. Ох, черт!
Гарри Колмен, штатный массажист команды, замирает.
— Не слушай его, массируй, — командует Портер. — Геройствовал — теперь пусть терпит. В пальцы начнет чувствительность возвращаться — еще больнее будет.
Потом врач, под пристальным взглядом Падрона, набирает номер, вполголоса спрашивает у кого-то про результат гонки. Нажав отбой, молча смотрит на Кайла.
— Ну?! — не выдерживает Кайл.
Джулиан качает головой.
— Это, конечно, непедагогично, но ты был прав…
— Какое?!
— Восьмое.
— Ну вот! — удовлетворенно кивает Кайл. — Четыре призовых очка!
— Они того стоили? — Джул кивает на его начинающие подрагивать пальцы, которые осторожно разминает Гарри.
Кайл морщится — видимо, пальцы начинают болеть, как и обещал Портер, но отвечает уверенно:
— Определенно. Ты же знаешь, каждое заработанное очко может оказаться решающим.
Дверь распахивается. Николь.
— Как он? — вопрос адресован Джулиану.
— Жить будет, — в тон ей отвечает Портер.
— Команда в панике…
