Отношение к ней менялось. Постепенно, но ощутимо. На совещаниях теперь к мнению Николь прислушивались, ей было с кем обсудить стратегию на гонку — механики уже почти смотрели ей в рот, с «шинниками» ей тоже было о чем побеседовать. Все топ-менеджеры команды, включая технического директора Кертиса Уилсона и спортивного директора Антонио Туритто, были готовы по малейшему ее желанию уделить ей время.
А еще с ней стал здороваться и даже обсуждать их «девичьи» дела мрачный ирландец Крис Паттерсон, штурман второго пилота команды. Глядя на отношения Криса Паттерсона и Микко Хирвоненна, второго пилота, Ник понимала — эти двое действительно являются одной командой. Командой внутри команды, ибо внутрикомандную конкуренцию между пилотами никто не отменял. Эти двое были единым целым, понимали друг друга с полуслова и были нацелены на одно — победить. Быть первыми. Именно благодаря такому отношению со стороны своего пилота Крис в прошлом сезоне получил приз «Дух ралли», который вручают после каждого ралли за лидерство, единство и умение работать в команде. И это спустя всего две недели после вступления Криса в новую для него должность. Это стало возможным по одной- единственной причине — Микко доверился Крису, так же как и Крис — Микко. А это, Николь интуитивно понимала, и было самым главным — залогом победы.
У них никакого командного духа не было. Так же, как и единства и доверия. Даже об уважении не шло речи. Да какое там уважение — они даже не разговаривали вне машины. Все, что они делали: она читала стенограмму, он ехал. Ехал, правда, Кайл, как Бог. И, что несказанно удивляло Ник, — не перепроверял ее. Безоговорочно верил в то, что слышал. И ехал ровно так, как слышал. Но речь здесь шла не о доверии, нет. Ники была в этом уверена. Он скрупулезно точно ехал по ее стенограмме по одной-единственной причине — он ждал ее ошибки, ее просчета, ее прокола. То, что этот просчет может стоить им призового места, победы или, в худшем случае, — здоровья, а то и вовсе — жизни, он, видимо, не принимал во внимание. Унизить ее, растоптать, показать, что она пустое место, а не штурман, и что полезнее возить в багажнике запасную канистру с бензином, чем ее в штурманском кресле — вот что было для него самым важным. Важнее, чем все остальное. И это ясно и четко показывало — как же сильно он ее ненавидел!
Но вернемся к ралли Португалии. Первый гравийный этап. У Падрона с гравием отношения складывались традиционно плохо. Почему — никто не мог внятно объяснить, включая самого Кайла. «Парадокс Падрона» — так комментировал данную ситуацию Мак-Коски. Это был и вправду парадокс — как человек, на льду ралли Швеции писавший идеальные, одну к одной «эски» связных поворотов, на гравии, в умеренно пологих поворотах, умудрялся регулярно слишком широко входить в повороты и вылетать с трассы. «Дайте мне шипованную резину» — привычно огрызался на замечания Кайл. Смех смехом, но гравийные этапы были для Падрона всегда немного лотереей. Хорошо хоть в Португалии теперь работа со зрителями была более-менее отлажена, иначе не избежать бы Кайлу печальных лавров Хоакима Сантоса, который аналогичным образом сошел с трассы и врезался в толпу. Итогом аварии стали три смерти и многочисленные ранения. Только после этого за безответственными зрителями ралли Португалии стали следить гораздо более дисциплинированно.
Понять суть и причины парадокса «Кайл и гравий» можно было одним лишь способом. Ник чувствовала — ей нужны тесты. Ей нужно проехать в тестовом режиме с Кайлом по гравию, чтобы понять — что можно сделать именно ей, что учесть при составлении стенограммы, при планировании стратегии на гонку, чтобы не допустить таких срывов с трассы. И делать это нужно ДО начала этапа. Иными словами — ей все-таки нужны тесты. Это был очередной парадокс — пилот, лидирующий в личном зачете гонщиков после двух этапов, не провел ни одного дня тестов со своим новым штурманом. Да что там ни одного дня — ни одного часа! В первый раз они сели в одну машину перед началом первого спецучастка на ралли Швеции. Кто поверит? Нонсенс, чистый нонсенс. Как при этом они умудрялись побеждать — это был вопрос вопросов. И ответа у нее не было. Видимо, из острого желания поставить ее на место Кайл впервые за свою карьеру вел себя так, как и положено нормальному пилоту ралли — то есть, слушался того, кто в кресле справа. Но, как уже понимала Ник, делал он это исключительно в надежде на ее ошибку.
И вполне мог эту ошибку дождаться, учитывая его сложные «отношения» с гравием и отсутствие тестов. А тестов не будет. Одно его короткое: «Нет», адресованное ей. И чуть более развернутое: «Нет, мне некогда. И так сойдет — Шарки же супер-штурман.» — это сказано для Мак-Коски. И ничего с этим «Нет» сэр Макс сделать не смог, увы… Ну, разве что расторгнуть в самом начале сезона, на третьем этапе, контракт с Кайлом. Впрочем, надо признать — никогда шеф команды не был так близок к этому решению. Останавливало его одно — они лидеры зачета. И — справлялась же Николь до этого. Может, и в этот раз тоже? Надежда была только на нее. Кайл отказывался обсуждать что-либо. «Я еду как всегда» — вот и весь сказ.
Выяснять, как это — «как всегда», Ники пришлось окольными путями. У нее состоялся разговор с гоночным инженером Кайла, Эзекилем Кампосом, обставленный в лучших традициях шпионских романов — в полутемном и прокуренном баре на окраине Виламуры. Уроженец Боливии, смуглый и черноволосый, похожий на сутенера из голливудских фильмов, Кампос смотрелся здесь более чем органично.
— Ты же понимаешь — почему? — хмуро, поеживаясь, спросил Эзекиль. Ему было явно неловко.
— Понимаю, — отмахнулась Ник. — Давай сразу к делу.
Итогом разговора стало то, что у Ник в голове кое-что прояснилось, и, заодно, оформилось некое подобие плана. А у Кампоса осталось четкое ощущение, что Кайла надо показать врачу.
— Едем по гравию, детка, — впервые накануне проезда первого спецучастка он ей улыбается. Лучше бы он этого не делал!
— Знаю, — сквозь зубы отвечает она.
— Гравий — это не то же самое, что снег, — издевательски-менторским тоном продолжает Кайл.
— Я в курсе.
— И совсем не то же самое, как естественное покрытие в Мексике.
— И про это — тоже.
— Да ты все знаешь, … Шарки, — с деланным восхищением Кайл качает головой. Берет в руки шлем, намереваясь одеть. — Тогда я спокоен.
— Да, и еще, — почти подняв шлем над головой, он опускает руки и добавляет со сладкой улыбкой: — Я не люблю ездить по гравию.
Отвернувшись к боковому стеклу, Ник одними губами произносит ругательства, которые она не вспоминала со времен общения с аргентинскими чиновниками. И резким движением надевает шлем. Быстрее бы взревел мотор, и машина рванула с места! Тогда можно погрузиться в то, что приносило ей, несмотря ни на что, чувство колоссального удовлетворения. Именно в эти минуты между ними царил… ну, если не мир, то — нейтралитет. Четкие слова стенограммы, его отрывистые «Есть!» и «Понял». Все-таки Кайл — великий пилот, совершенный инструмент для ралли. И через несколько минут станет ясно — смогла ли она его правильно настроить. Чтобы даже на ненавистном ему гравии он смог сыграть виртуозно.
Чудес не случается. Если над ними не работать. А если усердно трудиться — то вот вам и чудо, пожалуйста. Их четвертое место было поистине чудом. Они остались лидерами чемпионата. И хотя в ботинках Кайла не хлюпало призовое шампанское, они ни разу не вылетели! Исключительно по той причине, что Ник при составлении стенограммы, учитывая записи с прошлых ралли Португалии и беседу с Кампосом,
