Час спустя в ворота позвонили.
Пьер вскочил и нервно сорвал с рычага трубку домофона.
— Cela tu, Glasha?
Услышав ответ, он нахмурился.
— Марсель? Это вы? Что случилось? Да-да, конечно, открываю.
По невыразительному лицу Бриали разливалась бледность.
— В чем дело? — следуя за Пьером во двор, спросила я.
— Приехал Марсель Лассон. Комиссар полиции. Еще не знаю, что произошло, но без причины он бы сюда не явился.
'Рено' комиссара уже въехал в ворота и затормозил перед клумбой с золотистыми ирисами.
Из автомобиля выбрался невысокий коренастый мужчина лет сорока со смуглой кожей, по виду типичный южанин. Подойдя к Бриали, он обменялся с ним крепким рукопожатием. Не желая мешать, я держалась в стороне.
— Не хотел сообщать вам эту новость по телефону, — в низком голосе комиссара звучали характерные для провансальского акцента тягуче-напевные интонации. — Решил, что лучше приду сам.
— Какую новость? Что-то случилось с Аглаей?
Марсель кивнул.
— В чем дело? Комиссар, ради бога, не тяните!
Лассон прокашлялся и вздохнул.
— Ваша жена в больнице. В состоянии комы. К сожалению, врачи оставляют ей немного шансов.
— Она попала в аварию?
Комиссар отрицательно покачал головой.
— Все обстоит гораздо хуже. Мадам Глушко-Бриали была обнаружена на яхте Ива Беара. Там же находился и владелец 'Итаки'. Беар был мертв. Его застрелили из пистолета 'Дезерт Игл', зарегистрированного на ваше имя.
— Господи, она все-таки сделала это, — согнувшись, как от удара под дых, пробормотал Пьер. — Зачем, Глаша, зачем?
— Простите, — не выдержав, я подошла поближе и обратилась к комиссару. — Вы не могли бы перейти на английский? Я недостаточно хорошо понимаю французский язык.
Лассон посмотрел на меня.
— Это Ирина Волкова, — представил меня Пьер. — Она тоже пишет книги, как и моя жена.
— Вы подруга Аглаи? — осведомился Марсель.
— Да, — подтвердила я, прикидывая, можно ли считать нас подругами.
— Что произошло с моей женой? — вмешался Бриали. Огнестрельное ранение?
Комиссар покачал головой.
— Черепно-мозговая травма. Судя по всему, Беар, увидев наставленный на него пистолет, схватил со стола бронзовую статуэтку сатира, играющего на свирели и швырнул ее в мадам Бриали. Статуэтка попала ей в голову, после она упала, дополнительно ударившись виском об угол окованного железом сундука.
— В какой больнице находится Аглая? — спросил Пьер. — Я должен немедленно ехать к ней.
— Канны. Медицинский центр на авеню Джорджа Клемансо. Извините, Пьер. Я знаю, как вам сейчас тяжело, но речь идет об убийстве, и вынужден задать вам несколько вопросов. Не волнуйтесь, это не займет много времени.
— Конечно, — кивнул Бриали. — Я понимаю, что это необходимо. Но я бы хотел побыстрее увидеть Глашу.
Узкие и безликие больничные коридоры с намертво въевшимся в них запахом медикаментов действовали на меня самым угнетающим образом. Было трудно поверить, что за одной из уродливых белых дверей неподвижно лежит Аглая, вчера еще полная жизни и планов на будущее. Меня терзала мысль, что при желании я могла сорвать ее встречу с Беаром. Знать бы наперед, что все так обернется…
В глубине души я не верила, что Глаша убьет Ива. Не то, чтобы я считала ее неспособной на убийство, скорее столь прямолинейный образ действий был не в ее стиле.
Я рассчитывала, что Аглая еще долго будет играть с Ивом в кошки-мышки. Она получала удовольствие именно от предвкушения решающего удара, от игры, которую она вела, от ощущения своей власти над врагом.
С другой стороны, что я могла сделать? Сказать Иву, что под видом Хелены с ним познакомилась Стрельцова? Подобного предательства Аглая бы мне не никогда простила, и даже предупредив Беара, я бы лишь отсрочила трагедию, но не предотвратила ее.
Пьер что-то обсуждал с заведующим реанимационного отделения, и, судя по его мрачному виду, ничего обнадеживающего он не услышал. Закончив разговор, Бриали подошел ко мне.
— Через час Глаше будут делать операцию, хотя шансы на успех близки к нулю. У нее тяжелейшая черепно-мозговая травма, и даже если она останется в живых, маловероятно, что функции мозга полностью восстановятся.
— Ты будешь ассистировать при операции?
Пьер покачал головой.
— К сожалению, нет. Это не моя специализация. Операция может затянуться на несколько часов, так что поезжай домой. Здесь ты ничем не сможешь помочь.
— А как насчет моральной поддержки?
— Не беспокойся за меня. Я врач, и я привык к смерти.
— Аглая пока жива.
— Я знаю. Поезжай.
— Хорошо. Я только хотела спросить: ты хорошо знаешь комиссара Лассона?
— Мы знакомы, но не близко. Пару лет назад отец Марселя был моим пациентом, тогда мы и познакомились. Домами мы не дружили.
— Может, ты поговоришь с комиссаром насчет меня? Мне бы хотелось принять участие в расследовании.
— В каком расследовании? — болезненно поморщился Пьер. — Все более, чем очевидно. Глаша решила убить Беара, а он, сопротивляясь, пробил ей голову.
— Похоже на то, — согласилась я. — И все же мне интересно узнать детали убийства. Первая, наиболее очевидная версия далеко не всегда оказывается верной.
Бриали мрачно покачал головой.
— Я понимаю, что тебя привлекают детективные истории, но чем меньше шума возникнет вокруг этого дела, тем лучше и для Аглаи, и для меня.
— Шума в любом случае не избежать. Застрелен один из самых популярных французских писателей. Журналисты не упустят такую возможность.
— Именно поэтому я не желаю, чтобы средства массовой информации раструбили на всю страну об изнасиловании Аглаи и ее связи с Николаем Сугавовым. Пожалуйста, не обсуждай эти темы ни с кем.
— Нанять детектива еще не значит состоять с ним в связи, — заметила я.
— Неужели ты так наивна? Аглая делает этого парня героем чуть ли не всех своих книг, расписывает его мужественность и сексуальность, и после этого ты будешь утверждать, что между ними ничего не было?
— Откуда ты знаешь, как Аглая описывает Гава? Ты же не читаешь по-русски.
— 'Застывшие сны' я читал — по требованию суда они были переведены на французский. Кроме того, Глаша регулярно информировала меня обо всех гениальных идеях, приходивших ей в голову, так что о сыщике Гаврилове я более, чем наслышан.
— А ты не допускаешь, что это Сугавов мог убить Аглаю и Беара? — задумчиво произнесла я.
— Зачем?
'Из ревности,' — могла бы ответить я, но промолчала. Мне не хотелось рассказать Пьеру о романе Ива
